Однако прежде чем он успел выстрелить, Харри Тервиллиджер
вышел вперед, стал перед Коффи и заслонил собой, насколько мог. Коффи не заставлял
его это делать, Харри так поступил по собственной воле.
– Нет, начальник Мурс, – сказал он. – Все нор-мально. Никто
не вооружен, никто не пострадает, мы здесь, чтобы помочь!
– Помочь? – Изогнутые, спутанные брови Мурса сдвинулись.
Глаза его сверкнули. Я не мог отвести глаз от ствола его «Бантлайна». – Помочь
в чем? Помочь кому?
И словно в ответ опять раздался голос пожилой женщины,
недовольный, уверенный и явно безумный:
– Иди сюда, сукин сын, и заставь свой член работать! Зови
своих долбаных друзей! Пусть и они развлекутся!
Я посмотрел на Брута, потрясенный до глубины души. Я понял,
что она ругается, что это опухоль как-то заставляет ее ругаться, – но то были
не просто ругательства, а нечто гораздо большее.
– Что вы здесь делаете? – снова спросил Мурс. Решительности
в его голосе заметно поубавилось после срывающихся криков жены. – Я не понимаю.
В тюрьме что, ЧП или...
Джон отстранил Харри – просто взял и передвинул в сторону, –
потом взошел на крыльцо. Он стал между мной и Брутом, такой большой, что чуть
не столкнул нас в кусты остролиста по сторонам крыльца. Мурс проследил за ним
глазами так, словно пытался разглядеть верхушку высокого дерева. И вдруг для
меня все встало на свои места. Дух сомнений, ворошивший мои мысли, словно
сильные пальцы, перебирающие песок или рис, улетучился. Я понял, почему Харри
смог действовать, когда мы с Брутом были в состоянии лишь стоять перед боссом в
растерянности и нерешительности. Харри находился с Джоном... и какой бы дух ни
противостоял той демонической силе, он в ту ночь жил в Джоне Коффи. И, когда
Джон вышел вперед к начальнику Мурсу, это был тот дух – я его представляю как
нечто белое, – и он взял ситуацию в свои руки. Другая сила не исчезла, но я
видел, как она уползает прочь, словно тень под внезапным ярким светом.
– Я хочу помочь, – сказал Джон Коффи. Мурс поднял на него
взволнованный взгляд, рот его открылся. Когда Коффи забрал «Бантлайн специал»
из его руки и передал мне, Хэл, по-моему, этого даже не заметил. Я осторожно
опустил курок. Позднее, проверив барабан, я обнаружил, что он совсем пуст.
Иногда мне интересно, знал ли об этом Хэл. Сейчас же я все повторял:
– Я пришел ей помочь. Просто помочь. Это все, что мне нужно.
– Хэл! – крикнула Мелинда из спальни. Голос ее на этот раз
звучал громче, но как-то испуганно, словно та сила, которая сбила нас с толку,
переселилась в нее. – Пусть они уходят, кто бы там ни был! Нам не нужны
торговцы посреди ночи! Никаких холодильников и пылесосов! Никаких французских
панталон с дырой в паху! Гони их! Пусть убираются к такой-то матери на белом
катере! – И тут что-то разбилось, наверное стакан, а потом послышались рыдания.
– Только помочь, – повторил Джон Коффи так тихо, что почти
перешел на шепот. Он не обратил внимания ни на рыдания женщины, ни на ее
ругательства. – Просто помочь, босс, вот и все.
– Ты не можешь, – сказал Мурс. – И никто не может. – Этот
его тон я уже слышал раньше, и через секунду понял, что сам говорил так же,
входя в камеру Коффи в ту ночь, когда он вылечил мою «мочевую» инфекцию.
Гипноз. «Занимайся своим делом, а я займусь своим» – сказал я тогда Делакруа,
но моими делами занялся Коффи, как сейчас он решал проблемы Хала Мурса.
– Мы думаем, что он может, – произнес Брут. – И мы не
рискнули бы своей работой просто ради того, чтобы прокатиться сюда и назад, как
в колледже.
Я был готов это сказать три минуты назад. Но Джон Коффи взял
игру на себя. Он прошел в дверь мимо Мурса, который поднял бессильную руку,
чтобы остановить его (она задела бедро Коффи и упала; я уверен, что тот даже не
почувствовал), а потом пошел через переднюю в гостиную, в кухню, затем в
спальню, откуда снова раздался этот резкий неузнаваемый голос:
– Идите отсюда! Просто идите к черту! Я не одета, сиськи
торчат и все наружу!
Джон, не обращая внимания, шел, слегка согнувшись, чтобы не
задеть светильники, его коричневый круглый череп блестел, а руки болтались по
бокам. Через секунду мы двинулись за ним: сначала я, Брут и Хэл, плечом к
плечу, замыкал шествие Харри. В этот момент я понял одно: дело ушло из наших
рук, все теперь решал Коффи.
Глава 8
Женщина, сидевшая, откинувшись на спинку кровати, и
глядевшая, выпучив глаза, на приближаю-щегося гиганта, совсем не была похожа на
ту Мелли Мурс, которую я знал двадцать лет, она не напоминала даже ту Мелли
Мурс, которую мы с Дженис навестили незадолго до казни Делакруа. Женщина в
подушках на кровати походила на больного ребенка, одетого ведьмой в ночь Всех
Святых. Ее кожа висела складками. Морщинки собрались вокруг правого глаза,
словно она пыталась подмигнуть. С той же стороны ее рот изогнулся вниз, и старый
пожелтевший клык торчал над потемневшей нижней губой. Волосы тонким туманом
окружали череп. В комнате пахло тем, от чего наши тела освобождаются с особым
тщанием, когда все нормально. Ночная ваза у ее кровати была наполовину
заполнена какой-то отвратительной желтоватой массой. И я с испугом подумал, что
мы все-таки опоздали. Ведь всего несколько дней назад она была узнаваемой:
больной, но сама собой. С тех пор болезнь в ее голове, должно быть, стала
прогрессировать с ужасающей быстротой. Я не думал, чтобы даже Джон Коффи смог
помочь ей теперь.
На лице Мелинды было выражение испуга и ужаса, когда Коффи
вошел в спальню, будто что-то внутри нее узнало доктора, который сможет наконец
облегчить ее страдания, словно посыпать соль на пиявку, чтобы та отпала.
Слушайте меня внимательно: я не хочу сказать, что Мелли Мурс была одержима, я
знаю, что это не так, хотя в таком возбужденном состоянии трудно доверять своим
ощущениям. Но я в то же время никогда не отрицал возможности быть одержимым
дьяволом. Однако в ее глазах стояло что-то, уверяю вас, похожее на страх. Тут
вы можете мне доверять, уж это чувство я перепутать не могу.
Что бы там ни было, но все быстро прошло, уступив место
неподдельному интересу. Уродливый рот Мелинды задрожал подобием улыбки.
– Какой большой! – вскрикнула она. Словно маленькая девочка,
заболевшая ангиной. Она вытащила руки из-под одеяла – мертвенно бледные, как ее
лицо, – и сложила их вместе.
– Ну-ка, сними штаны! Я слышала о членах у негров всю свою
жизнь, но никогда не видела!
За моей спиной Мурс издал мягкий печальный вздох, полный
отчаяния.
Джон Коффи не обратил на это внимания. Постояв немного,
словно наблюдая Мелинду со стороны, он подошел к кровати, освещенной лишь одной
прикроватной лампой. Она отбрасывала яркий круг света на одеяло, натянутое до
кружев у горловины ночной рубашки Мелли. Позади кровати, в тени, я заметил
шезлонг, принесенный с веранды. Шерстяной платок, связанный Мелли
собственноручно в лучшие дни, сполз наполовину с шезлонга на пол. Именно здесь
спал Хэл, вернее дремал, когда мы подъехали.
