Но, по сведениям Хэла, Перси пребывает в том же состоянии.
Не говорит и вообще не присутствует в этом мире. Он все еще находился в
Индианоле – «на обследовании», как с таинственным видом выразился Хэл, но
улучшений нет, поэтому его скоро переведут.
– Как держится Коффи? – спросил потом Хэл. Ему наконец
удалось справиться с последней пуго-вицей.
Я кивнул.
– С ним будет все нормально, начальник.
Хэл кивнул в ответ, потом подошел к двери, он выглядел как
старый и больной человек.
– Как может в одном человеке уживаться столько добра и
столько зла? Как мог человек, излечивший мою жену, убить двух маленьких девочек?
Ты можешь это понять?
Я сказал, что нет, что пути Господни неисповедимы, что добро
и зло живут в каждом из нас, и не нам судить, почему и т.д. и т.п. Почти все,
что я ему говорил, я узнал в Церкви молитвы «Отче наш, сущий на Небесах». Хэл
все время кивал и смотрел немного торжественно. Он мог себе позволить кивать,
правда? Да. И выглядеть торжественно. На его лице лежала печаль, он был
по-трясен, я в этом не сомневался, но на этот раз обошлось без слез, потому что
Хэла ждала жена, к которой он ехал, его друг, и ей было хорошо. Благодаря Джону
Коф-фи она жива и здорова, а человек, подписавший приказ о казни Джона, мог
поехать к ней. Ему не надо смотреть, что произойдет дальше. Он сможет ощущать
этой ночью тепло своей жены, а Джон Коффи будет лежать, холодея, на тележке в
подвале больницы графства, и беззвучное время побежит к рассвету. И за это я
ненавидел Хэла. Совсем немного, я сумел перебороть себя, но все-таки чувствовал
гнев. Настоящий.
И вот я вошел в камеру, за мной Дин и Харри, оба бледные и
расстроенные. Я спросил:
– Ты готов, Джон?
Он кивнул.
– Да, босс. Наверное, да.
– Хорошо. Я должен кое-что сказать, прежде чем мы пойдем.
– Говори все, что тебе нужно, босс.
– Джон Коффи, как представитель суда... Я проговорил все до
конца, а когда закончил, Харри Тервиллиджер шагнул вперед, став рядом со мной,
и протянул руку. Джон посмотрел с удивлением, потом улыбнулся и пожал ее. Дин,
бледнее обычного, тоже протянул руку.
– Ты заслужил лучшей участи, Джонни, – сказал он хрипло. –
Прости меня.
– Со мной все будет нормально, – ответил Джон. – Это самая
трудная часть. А дальше все пойдет легче. – Он встал, и медальон со Святым
Кристофером, который дала ему Мелли, выпал из-за ворота рубашки.
– Джон, я должен его забрать, – заметил я. – Я могу положить
медальон обратно после... потом, если ты хочешь, но сейчас я обязан его
забрать. – Медальон и цепочка были из серебра, они соприкоснутся с кожей, когда
Джек Ван Хэй включит рубильник, и могут вплавиться в тело. Я уже наблюдал такое
раньше. Да чего я только ни повидал за годы работы на Миле. Больше, чем нужно.
Теперь я знаю.
Он снял цепочку с шеи и вложил в мою руку. Я сунул медальон
себе в карман и велел ему выйти из камеры. Проверять его голову не было нужды,
контакт и проводимость будут хорошими, кожа гладкая, как на ладони.
– Ты знаешь, босс, когда я спал сегодня, мне приснился сон,
– проговорил он. – Мне снился мышонок Дэла.
– Правда, Джон? – Я стал слева от него, Харри – справа. Дин
остался сзади, и мы пошли по Зеленой Миле. Это был последний раз, когда я шел
здесь с заключенным.
– Да, – сказал он. – Мне снилось, что он попал в то место, о
котором говорил босс Ховелл, в этот Маусвилль. Мне снилось, что там были дети и
они смеялись над его фокусами. – Он сам засмеялся от этой мысли, а потом снова
стал серьезным. – Мне снилось, что там и эти две беленькие девочки. И они тоже
смеялись. Я обнял их, и кровь перестала течь по их волосам, девочки стали
здоровы. Мы все смотрели, как Мистер Джинглз катит свою катушку, и смеялись.
Нам так было весело.
– Это правда? – Я думал, что не выдержу, просто не смогу. Я
готов был заплакать или закричать, мое сердце разорвалось бы на куски от горя,
и все бы кончилось.
Мы вошли в мой кабинет. Джон огляделся, а потом опустился на
колени, хотя его и не просили. За его спиной Харри смотрел на меня опустошенным
взглядом. Дин был белый как полотно.
Я встал на колени рядом с Джоном и подумал о том, как
странно все поворачивается: после того, как я помог стольким узникам подняться
и завершить свой путь, пришел час, когда помощь требуется мне. По крайней мере
мне так казалось.
– О чем мы будем молиться, босс? – спросил Джон.
– О силе, – не задумываясь ответил я. Я закрыл гла-за и
сказал: – Господи, наш Боже, помоги нам, пожа-луйста, завершить начатое и прими
этого человека, Джо-на Коффи – как напиток, но пишется иначе, – в рай и даруй
ему покой. Пожалуйста, помоги нам прово-дить его достойно, и пусть все будет,
как надо. Аминь. – Я открыл глаза и посмотрел на Дина и Харри. Оба вы-глядели
чуть лучше. Возможно, они смогли хоть пару раз вдохнуть. Я сомневаюсь, что это
из-за моей молитвы.
Я начал подниматься, но Джон схватил меня за руку. Он
посмотрел на меня одновременно застенчиво и с надеждой.
– Я вспомнил молитву, которой меня кто-то научил в детстве.
Мне так кажется. Можно я прочту ее?
– Конечно, читай, Джон, – сказал Дин. – Еще много времени.
Джон закрыл глаза и нахмурился, вспоминая. Я ожи-дал
услышать что-нибудь вроде «Упокой мою душу» или искаженного варианта «Отче
наш», но не угадал. Ни-когда ни раньше, ни позже я не слышал того, что он
произнес, хотя выражения не были какими-то необыч-ными. Держа руки перед
закрытыми глазами, Джон Коффи проговорил:
Боже кроткий, появись,
За сиротку помолись,
Пожалей в последний раз,
Будь со мною в смертный час.
Аминь.
Он открыл глаза, начал подниматься, а потом пристально
посмотрел на меня.
Я вытер глаза о плечо. Слушая его, я вспомнил Дэла, он тоже
в конце читал свою молитву: «Святая Мария, Матерь Божья, помолись за нас,
грешников, сейчас и в час нашей смерти».
– Извини, Джон.
– Ничего, – проговорил он. Затем сжал мое плечо и улыбнулся.
И только лишь я подумал об этом, как он помог мне подняться.
Глава 10
Свидетелей собралось немного, всего человек четырнадцать,
едва ли половина того, что присутствовала на казни Делакруа. Хомер Крибус, как
обычно, восседал, развалясь на стуле, но помощника Макджи я не увидел. Как и
начальник Мурс, он, видимо, решил пропустить эту казнь.
