Он пил, все дальше запрокидывая голову. На толстой шее дергался кадык.
– Все? – спросила она, отходя от него.
– Да…
– И прекрасно. Теперь наденьте брюки, застегнитесь, сходите умойте лицо. Причешитесь, примите бравый вид и идите.
– Но я…
– И позвольте напомнить вам, что ваш визит несколько затянулся. Видите ли, сегодня у меня важное деловое свидание, к которому надо немного подготовиться. Так что извините, но…
Ее слова мгновенно отрезвили его. Он вскочил.
– Да-да, простите, конечно, разумеется, – он поспешно натягивал форменные брюки. – Я готов.
– Не забудьте привести свой лик в порядок. А то вас не узнают.
Сгорбившись, на деревянных ногах, он пошел в закуток и почти тотчас вышел, вытирая лицо ее бумажным полотенцем.
– Я готов, – повторил он.
Она щелкнула пальцами, как дрессировщик кнутом.
– И распорядитесь, пожалуйста, чтобы мне прислали еще мерзавчик шампанского и пачку «Локс». Больше ничего не надо.
– Да, да-да, конечно.
Он повернулся к дверям, но тут же развернулся, подбежал к ней, крепко обнял и поцеловал в губы. Потом так же стремительно побежал прочь. У самых дверей камеры он еще раз развернулся и крикнул:
– Меня зовут Лео Крюгер! Лео Крюгер, старший… нет, бывший старший судебный исполнитель! Прощай! Я люблю тебя…
И, с силой распахнув двери, он выбежал в коридор.
– Про вино и сигареты не забудьте! – крикнула она ему вслед и услышала в ответ затихающее:
– Не забуду-у-у…
Она взяла со столика бутылку, прямо из горлышка допила остатки. Потом закурила и, не одеваясь, легла на кровать. Ее блуждающий взгляд упал на круглые электронные часы, вделанные в стену прямо над дверью, и остановился на них.
Если часы не врут и если они будут вежливы, как короли, ходочка закончится через два часа шестнадцать минут. Говорят, эти часы полагается посвятить воспоминаниям… Ну что ж… Тем более есть что вспомнить…
VI
(27 июня 1995)
В казино морили тараканов. Леху, естественно, предупредить забыли, и, явившись, как положено, на смену, он долго и недоуменно дергал бронзовую навороченную ручку, стучал в дубовую дверь молоточком. Ему так и не открыли, только за армированным стеклом сверкнул перебитой рожей Старшой и волосатой лапой показал: чеши, мол, отсюда, до завтра свободен.
– Суки! – сплюнув, пробормотал Леха. – Хоть бы позвонили, так я бы с утречка на дачу смотался. А так день, считай, пропал.
Домой, в гегемонский отстойник на проспект Большевиков, не хотелось совершенно, и как-то само собой вспомнилось, что совсем неподалеку, в «Прибалтийской», работает армейский еще дружок Стас, тоже после дембеля пошедший по части секьюрити. Стас давно уже зазывал Леху в свое заведение закусить, расслабиться, да не получалось как-то. Все недосуг было. А вот и досуг нежданно образовался. Только бы Стас на месте оказался.
Стас оказался на месте. Более того, он как раз сдавал смену и другу обрадовался несказанно. По-быстрому переодевшись в «гражданское», то есть в джинсы и розовый пиджачок, он уволок Леху в ресторанный зал. Для разгону взяли литруху всамделишного «Абсолюта» (своих не дурят!), белужины с черемшой и хреном, расстегаев. Разговор развивался предсказуемо – вспоминали былое, товарищей по оружию. После второй разговор плавно перетек в настоящее: семья, работа. Невольно начали сопоставлять, делиться опытом.
– Главное ведь в нашем деле что? – вопрошал Стас, постукивая пальцем по столу. – Главное – это фейс-контроль, а по-нашему говоря, мордальный. Чтобы, значит, нежелательный элемент не допустить, а желательный, наоборот, лишними придирками не обидеть.
– Это верно, – поддакнул Леха. – У нас, как у саперов, права на ошибку нет. Хоть в ту, хоть в другую сторону ошибешься – со службы в три шеи, а тогда хоть в грузчики иди.
– В грузчики оно тоже того, – авторитетно заявил Стас, окинув красноречивым взглядом тщедушную Лехину фигуру. – Не всякого возьмут. Опять же сокращения везде, заводы закрываются, части военные расфасовывают.
– Расфор… расформировывают, – поправил Леха.
– И это тоже, – не утрачивая солидности, кивнул Стас. – В общем, без фейс-контроля никуда. За считанные секунды сумей любого кадра прочитать.
– Ага. Вот этих, например, я бы не пустил, пока лимон не предъявят. – Леха показал на компанию краснорожих мужичков, гомонящих в дальнем конце зала.
Стас иронически фыркнул.
– Ты чего? – обиженно спросил Леха.
– А того. Учиться тебе, дорогой товарищ, и учиться. Это же железнодорожники контракт с ирландцами обмывают. У них у каждого лимоны из ушей торчат, да не деревянные, а настоящие, зеленые.
– Откуда? – недоверчиво спросил Леха. – Дороги ведь убыточные.
– Потому-то и торчат. Дотациями государственными с умом распоряжаются.
– А у этих тоже лимоны из ушей? – язвительно спросил Леха, показывая на двух пожилых, скромно одетых теток, чинно вкушающих фаршированный авокадо.
– У самих – не знаю, а у конторы их точно, – заверил Стас. – Евангелисты какие-то. Третий месяц два «люкса» держат, чуть не по тонне баксов каждый день выкладывают.
Леха присвистнул и обвел глазами зал, намереваясь хоть на ком-то отыграться перед Стасом. Но в этот час в ресторане было почти пусто: время деловых ланчей кончилось, вечерняя публика еще не подвалила.
– Про этих что скажешь? – спросил Леха, показывая Стасу за спину.
– Про кого? – недоуменно спросил Стас. – А, про этих… Дай-ка пересяду, так плохо видно.
Недалеко от них за сдвоенным столиком у окна сидела на удивление разношерстная компания, судя по всему, уже заканчивающая трапезу. Во главе стола восседал весьма холеный и солидный, несмотря на молодость, джентльмен с квадратной челюстью, по виду – типичный янки. Рядом с ним, спиной к Лехе со Стасом, разместился не менее солидный дядя в черном смокинге, несколько старше американца, если судить по лысой макушке и складкам на шее. Они о чем-то оживленно переговаривались по-английски, причем лысоватый говорил неуверенно, с сильным русским акцентом, часто останавливался, и тогда в беседу вступал третий, повернутый к друзьям лицом, – бородатый блондин в темных очках. Он разговаривал негромко, и даже наметанный Стасов глаз не мог определить, по-русски он говорит или по-английски. Блондин был одет в простую бежевую безрукавку-«поло», но было совершенно понятно, что он, как и оба собеседника, относится к категории персон бизнес-класса, а то и «ви-ай-пи». К этой же категории Стас без колебаний отнес и сидящую рядом с бородачом роскошную брюнетку в алом платье. На привычный «эскорт» при иностранном госте она не походила нисколько, ни возрастом, ни статью, ни манерами. Вид у брюнетки был несколько утомленный и ненаигранно отрешенный. В разговоре она не участвовала, только молча дымила длинной коричневой сигаретой. «Член делегации, а скорее всего – жена этого бородатого, – решил Стас. – Везет же некоторым!» Глядя на нее, он готов был биться об заклад, что и фигура у этой дамы – из грез сексуального маньяка, иначе ни за что не решилась бы облачиться в столь дерзкий наряд.
