Через турбюро ничего не узнать, это факт, в особняк и муха не проскочит, тем более она. Старый бес привратник тут же ее узнает. Но найти выход из положения было необходимо. А когда выхода нет, то…
Лизавета тронула машину. Так повелось в ее жизни, что, когда трудно, надо ей к Тане, а Тане к ней.
— Лиз! Ты с ума сошла! Мы уже почти спим, но погоди, я пойду на кухню, а то Павлу завтра рано вставать. Ну, говори, милая, как там у вас? Голос у тебя грустный. Ты здорова? Джош как? — затараторила Танька, и Лизавета уловила небольшой акцент у сестры, и от этого стало немного грустно, хотя и раньше было не сильно весело.
— Да все в порядке. Я просто звоню, без повода. Как мальчики? Как ты?
— Все просто замечательно! Фриско — такой чудесный город, я влюбилась в него с первого взгляда, и тебе понравится, уезжать не захочешь… Ты не представляешь, я покрасилась — просто не узнать! Даже Павел растерялся, когда я к нему на встречу пришла. Так, деловое пати, ничего серьезного. Я сама в шоке. Так непривычно себя видеть в новом имидже! Но это быстро смоется, одно только успокаивает. Когда вы приедете? Мы скучаем ужасно.
— Скоро, Тань, постараюсь да, я постараюсь скоро.
— Почему ты? А Джош? — но линию разъединили, и Таня холодной льдинкой нырнула под бок мужа, который, как оказалось, совсем не собирался спать.
— Ну, вот и решение! Спасибо, Танька, ты как всегда помогла мне, сама того не понимая. — Лизавета расправила балдахин и уснула как всегда быстро…
* * *
— Девочки, вы не могли бы дать свою машину — у меня что-то барахлит мотор. Я вызвала мастера, но пока они притащатся, я просто сдохну.
— Нет проблем, мадам.
Продавщица отдала распоряжение, и машина с фирменным знаком торговой фирмы помчала Лизавету к особняку за высоким забором.
Все прошло, как в американской комедии. Машину с товаром универмага пропустили без проблем, охранник Лизавету не узнал, потому что после перевоплощения с помощью парика и спецодежды Лизавета и сама бы себя не узнала. Главное, перед домом не стоял черный «ягуар» мужа, который она в прошлый раз видела, а значит, все идет по плану.
Водитель помог выгрузить коробки и тут же уехал.
Лизавете навстречу вышла женщина лет сорока.
— Это ваш заказ из магазина.
Лизавете было лениво играть дальше. Она достигла цели. Она попала в лагерь противника, и теперь можно было употреблять власть.
— Но мы не заказывали с доставкой, нам надо еще все просмотреть, может быть нам что-то не понравится. И вообще, нам никогда не привозили заказ. Я ничего не понимаю, может, вы что-то напутали? — уже с подозрением глядя на гостью, говорила женщина.
Но Лизавета и не думала ее слушать. Она стремительно двинулась в дом. Прошла через небольшой холл и по-хозяйски расположилась в просторной гостиной.
— Ты, что ли, главная тут? — нахально разглядывая женщину, спросила она.
— А вы, собственно говоря, кто? — грубо спросила женщина. — Я вызову охрану. Что вы себе позволяете?
Женщина повернулась к выходу, но Лизавета на чистом русском языке ее остановила.
— Да, брось ты, девочка, я жена Джоша. Сядь. Мне надо поговорить с тобой.
Женщина совершенно растерялась, но послушно присела на край дивана.
— Значит так, я хочу знать все про ваш союз нерушимый. За знания я плачу. Потому что учиться, как и лечиться даром — глупо и бесперспективно. Давай, в накладе не останешься, земеля.
Глаза женщины алчно сверкнули, и русская смекалка сработала мгновенно.
— Да что рассказывать… Да, я тоже русская, в переходном возрасте сбежала из дома, а потом все по старинной схеме. Добрые люди пригрели. Я была подарком для Джоша на четырнадцатилетие от его отца, вот с тех пор я здесь. Пастухом работаю. Девочек выпасаю.
— И сколько числом будет?
— Да, немного, всего семь, да я восьмая.
— Значит, ты здесь почти восемнадцать лет? — с ужасом констатировала Лизавета.
— Получается так, — с холодным спокойствием ото звалась женщина.
— Как зовут тебя?
— Ларисой дома звали, а здесь Лара просто.
— Знаешь, Лариса, давай прикроем все. Я отправлю девчонок по домам. У меня хватит и средств и связей. Надо прекращать этот первобытный строй.
— Как ни странно покажется вам, Лиза, — и у Лизы зашлось сердце, эта Лара знала ее имя, — но никто не уедет домой… пока. А что там, дома? Нищета, работа на макаронной фабрике? Покупка трусов — событие месяца! Они уже отравлены нормальной жизнью. А главное, они все любят твоего Джо. Да, его здесь сократили, но только в имени. За него все девчонки еще и борются. Все деньги откладывают на будущее, правда будет ли оно… хотя это уже не важно.
— Лара, а ты? Ты не хочешь вырваться? Или ты тоже его любишь?
— Нет, нет я просто не могу. У меня своя проблема. Она нас держит. Хотя мне часто снится дом… и мама. Я очень хочу назад. Они, наверное, думают, что нас уже и на свете нет…
— Кого нас?
— Да сын у меня от него, Симочка. Болен с рождения. А сейчас вообще прогрессирует эта беда. С сетчаткой там, совсем ослепнет скоро… Операцию только в Америке можно сделать, а я еще денег таких не скопила… ну, вам это все малоинтересно, и вряд ли это войдет в сумму вознаграждения за информацию.
— Лариса, я все равно для себя все решила. Я не знаю, почему говорю вам об этом, но я не буду больше с ним жить. Я уеду, а вы уж продолжайте свои африканские ритуальные танцы без меня. Оставьте ваш телефон, я постараюсь вам помочь. — Лизавета тяжело поднялась и направилась к выходу. — Спасибо за правду.
Лизавета вынула деньги и положила на бюро. Лара мгновенно переместила сумму в карман. И как-то знакомо взглянула на Лизавету. Только в такси, которое мгновенно появилось, Лизавета вспомнила этот взгляд. Так смотрели на нее только молоденькие женщины, презирающие ее возраст и восхищающиеся силой и молодостью Джошуа.
Как только Лизавета вошла в дом, зазвонил телефон.
— Лиза, Павла арестовали. Вылетай срочно — беда у нас.
Большего от Тани добиться было невозможно, потому что она ревела не переставая и несла какой то нечленораздельный бред про растление малолетних, про растрату.
Весь следующий день Лизавета подробно собирала вещи, которых набралось не мало. Заказала билет в Штаты, последнее не составило труда, поскольку с визой у нее не было проблем. И все время регулярно говорила по телефону с мужем, ничем не выдавая своих намерений.
Вечером Лизавета позвонила но телефону, написанному на мятом клочке.
— Лара, я улетаю завтра. Как зовут твоего сына?
— Сима… Серафим. А это вы к чему? — встревожено спросила Лара.
