Поэтому – о чем говорить-то!
На семьдесят шестой версте, на границе двух кантонов, такси отпустили.
Поднялись в горку.
Хвойный лес. Снежок на полянках. Ручей. Водопад.
Прям картинка для швейцарского шоколада!
Одно удовольствие в таком месте мерзавца подстрелить!
– Вот здесь-то я тебя и расстреляю, – сказал Нил, когда они вплотную подошли к отвесной каменной стене, метров на сорок взметнувшейся по вертикали. Над ней зеленели совсем подмосковные елки, красиво припушенные белым. А над елками – синело зимнее небо.
– Стенка подходящая. Как там твои коллеги в «Матросской тишине» в таких случаях жертвам говорили? Пожалте бриться? Так что, пожалте бриться, Константин Сергеевич!
Асуров вдруг заорал.
Тупо и бессмысленно заорал. Широко раскрыв рот и на одной воющей ноте изрыгая гортанью первую гласную русского алфавита. И очень протяжно…
Нил едва успел отступить в сторону, чтобы не быть сметенным неожиданным порывом Асурова.
Протяжное «а-а-а» прервалось вместе со стуком упавшего тела.
Нил осторожно заглянул с уступа вниз, туда, куда падал водопад. Метров двадцать будет! Шестой этаж сталинского дома! Мозги врассыпную!..
Вот и закончен земной путь человека. Как говорится, sic transit glоria mundi.
Однако через секунду Нил услышал слабый стон, доносящийся откуда-то снизу, но совсем рядом.
Нил вытянул шею, заглядывая вниз.
Видимо, тот дежурный ангел, что сегодня пас заблудшую овцу Костю Асурова, подбросил-таки ему под задницу мягкий пучок соломки. А вернее сказать, устроил так, что Константин Сергеевич не слишком шибко разогнался в своем смертельном прыжке и упал не на самое дно самого глубокого ущелья, как птичка из знаменитого тоста, которую всем всегда жалко, а на каменный выступ, что был всего на два метра ниже той площадки, откуда начался полет.
В общем, полет в бессмертие у Асурова не получился.
Как не состоялась и вся его бестолковая жизнь!
– Ты даже самоубийством покончить нормально не можешь, дурило, – прикрикнул Нил на стонущего Асурова.
– Пушку убери, – попросил Асуров, садясь на камень и вытирая кровь с разбитого лица.
– Ладно, думаешь, я тебя сейчас расстрелял бы? – спросил Нил, протягивая Асурову руку. – Вылезай давай, не фиг притворяться!
– А ты меня не убьешь? – недоверчиво спросил Асуров, вылезая на площадку.
– Если примешь мои условия, то не убью, – ответил Нил, – но кабы я хотел сделать себе душевный подарок на день рожденья, то лучше твоего скальпа я бы ничего не смог придумать. Однако пока ты мне нужен живым.
– Значит, ты меня не расстреляешь? – спросил Асуров, заискивающе снизу вверх заглядывая Нилу в глаза.
– Если мы договоримся, то не расстреляю, – ответил Нил. – Все зависит от тебя, как ты докажешь свое желание жить.
– А чем я могу это доказать? – удивленно спросил Асуров.
– Поможешь мне вытащить девчонку, – жестко ответил Нил.
– Но как? – спросил Асуров.
– У меня есть на этот счет некоторые соображения, – ответил Нил, – главное, ты должен понять и до конца уразуметь ту истину, что бояться тебе сейчас надо не Мамедова, не друзей-гэбистов, не «злых чеченов», а меня, Нила Баренцева, ибо именно я твоя реальная смерть, ты понял меня?
Нил спокойно и властно смотрел Асурову в глаза. Тот не выдержал взгляда.
– Ты понял, кто твой хозяин? Кто хозяин твоей вонючей жизни? – еще раз спросил Нил.
– Да, – ответил Асуров тихо, – понял. Говори, что надо делать, я сделаю…
Уже потом, в «люксе» отеля «Сплендид» с панорамным видом на Женевское озеро, потягивая входящее в стоимость номера шампанское «Тэттинжэр» и хихикая над некоторыми персонажами, Нил с Нюточкой припоминали все подробности их швейцар-ских приключений.
Перво-наперво, вернувшись в Женеву, Нил позвонил на телевидение и в местное представительство информационного агентства «Ю-Пи-Ай».
Уже через час пресс-конференция не просто состоялась, но шла полным ходом.
Господин Асуров делал заявление для прессы.
Это было воистину сенсационное заявление, каких давненько не видывали и не слыхивали здесь, в этой самой сытой и безмятежной стране в целом благополучной Европы.
Пресс-конференция шла прямым эфиром по трем телеканалам, включая «Евроньюс». Альфред Крюгер, комиссар полиции кантона Женева, прискакал на это, касающееся его лично, событие лишь после того, как, сидя у себя в кабинете, услыхал по телевизору, что главный свидетель по самому их теперь громкому делу о терроризме делает сенсационные заявления, полностью дезавуирующие все, ранее сказанное и опубликованное.
– Вопрос от радио «Франс-Интернасьонель». Скажите, господин Асуров, будучи бывшим офицером КГБ, вы завербовали Анну Бах для выполнения секретной акции по плану российских спецслужб?
– Агентство Ю-Пи-Ай. Господин Асуров, при вербовке Анны Бах вы прибегали к запугиванию и шантажу?
– Телевидение России, канал НТВ. Константин Сергеевич, ваши признания не вызваны давлением, оказанным на вас прокуратурой Швейцарии?
– Газета «Либерасьон». Скажите, а как связана вся эта история с войной, развязанной Россией против независимой Чеченской республики?
– Эн-Би-Си. Господин Асуров, Анна Бах совершенно невиновна?
– Ти-Би-Эс. Господин Асуров, не собираетесь ли вы попросить политического убежища, как жертва гонения ваших бывших коллег из КГБ?
Прибывшему к шапочному разбору комиссару Крюгеру тоже досталось.
– Комиссар, значит ли все сказанное, что Анна Бах будет немедленно выпущена на свободу?
– Господин Крюгер, будут ли выданы ордера на арест новых подозреваемых в связи с заявлением господина Асурова?
Все произошло как-то очень быстро.
Асурова с пресс-конференции увезли в машине комиссара Крюгера.
А Анна вышла из полицейского управления буквально через полтора часа.
(6)
– А теперь куда? Домой, надеюсь? – спросил Нил, вновь наполняя ее бокал.
– Не получится. Я уже Жилю моему пообещала, что на Рождество буду у них, в Ахене…
– Значит, «моему Жилю»… Так-так…
– Ну чего ты! Я уже несколько раз маме-Тане звонила, и с тетей Лизой разговаривала, и с Алешкой, только папу не застала… Я про Жиля им рассказала, а про тебя – нет, потому что тогда пришлось бы и про все остальное рассказывать, а ты же понимаешь…
– Понимаю… А потом, после Рождества?
