Значит, была одна птичка – стало две… Что ж, видно, время пришло…
(3)
Конец августа в Париже – не самое лучшее время!
Во-первых, стоит невыносимая жара, которую могут стойко переносить разве что только японские туристы, чьи природные качества – выносливость, терпение и неприхотливость – по августовской парижской жаре самые востребованные.
Жара – а к ней впридачу дурацкая пыль. Ну, какой идиот из парижского муниципалитета распорядился посыпать дорожки в садах Тюильри и Жардан де Люксембур не битым кирпичом, а толченым белым известняком?! Теперь вся обувь у гуляющих по паркам через минуту-другую покрывается белым налетом.
В такую жару всяк коренной парижанин смывается из столицы. Кто куда, у кого насколько хватает денег. Те, кто побогаче, едут в Таиланд или на Мартинику. Кто победнее – в горы Савойи, на Бискайский берег, в соседние Испанию и Португалию. А то и в приобретающую популярность бывшую коммунистическую Болгарию. В июле-августе пустеют парижские квартиры.
Почти все офисы и учреждения закрыты.
Остаются только те, чей бизнес основывается на японских туристах, – владельцы ресторанчиков, гостиниц, сувенирных магазинчиков…
У Лионского вокзала они взяли такси.
– А votre service, monsieur. Je vous depose ou? – спросил лысоватый шофер.
– Отель «Лютеция», – распорядился Лоусон, секретарь леди Морвен.
Сама же леди, устроившись на сиденье, вытащила сигарету из пачки облегченного «Уинфилда». Лоусон поднес зажигалку. Она закурила и принялась с интересом разглядывать Площадь Бастилии, на которую они как раз выехали.
– Доводилось бывать в Париже, мадам? – поинтересовался Лоусон.
– В каком качестве? – ответила она встречным вопросом и улыбнулась.
– Отличный вопрос! – заметил Лоусон, улыбнувшись в ответ.
– Вам очень повезло, господа, – понизив голос, сказал дежурный портье, подавая Лоусону книгу, чтобы тот расписался за получение номера, – у нас в отеле сейчас проживают финалисты национального конкурса двойников. Редкая возможность отужинать за соседним столиком с Аристидом Брианом, Жоржем Клемансо и Шарлем де Голлем, выпить кофе с Сарой Бернар или Бенито Муссолини, прокатиться на лифте с самой… – Дежурный показал бровями на проходящую по вестибюлю высокую молодую блондинку в сиреневом брючном костюме.
– Принцесса Диана! – ахнула леди Морвен.
Блондинка белозубо улыбнулась, помахала рукой и двинулась дальше.
Навстречу ей шел председатель Мао под ручку с Гретой Гарбо и громогласно рассказывал спутнице глупый анекдот про бельгийцев.
– Настоящая леди Ди тоже любит останавливаться в нашем отеле, – понизив голос, сообщил слово-охотливый портье. – Вы не представляете, что тут творится в эти дни! Толпы репортеров, зевак, поклонников, ни одного свободного номера, не протолкнуться не то что в вестибюле, а и на улице…
– Бедная леди Ди… – с усмешкой заметил Лоусон.
– А слава, а популярность, а фотографии на обложках всех журналов? – возразила леди Морвен.
– Каждому свое, ваша светлость, – многозначительно проговорил Лоусон. – Давайте лучше поднимемся в номер…
Она досушивала волосы и стук в дверь услышала лишь тогда, когда он сделался совсем уж громким и нетерпеливым.
Леди Морвен выключила фен и, набросив на плечи халат, подошла к двери номера.
– Кто там? Сейчас открою!
– Не надо открывать. Это Лоусон. Поспешите, мадам, нам надо успеть в аэропорт…
Спускаясь к ожидавшему их такси, они вновь столкнулись с двойником принцессы Дианы. Высокая блондинка входила в гостиницу в окружении четырех молодых мужчин, они смеялись и оживленно жестикулировали, леди Ди № 2 держала обеими руками букет пышных белых роз.
– Привет, принцесса, как там принц Чарли?! – задорно выкрикнула леди Морвен.
– Здорово, рыжая, как там Братец Лис?! – не растерялась «Диана».
Группа поддержки расхохоталась, а Лоусон нахмурился и взял леди Морвен под руку.
– Пойдемте, мадам, на нас смотрят…
На улице шел необычный для августа мелкий дождь.
Такси медленно тронулось по широкому бульвару Распай. Глядя в покрытое капельками стекло, леди заметно погрустнела.
– Вот и все. Прощай, Париж, завтра на работу.
– Свой Париж вы унесете в своем сердце, мадам, – галантно заметил водитель на более чем сносном английском.
– Вы очень любезны, мсье…
– И верно, Париж никуда не денется, ваша светлость, – заметил Лоусон.
– А я?.. – Она вздохнула. – Ладно, ладно, замолкаю… И все-таки, какая символичная встреча…
– Вы о чем, ваша светлость?
– О принцессе Диане. Точнее, о ее клоне, той блондинке в «Лютеции»… Представляете, если бы сейчас вместо меня с вами ехала настоящая леди Ди, и вот мы с дикой скоростью мчимся по ночному Парижу, пытаясь оторваться от назойливых папарацци, преследующих нас на мотоциклах, и…
– Гони! Гони к набережной, а там от Пляс де ля Конкорд на север! – вдруг закричал Лоусон водителю и не слишком вежливо пригнул книзу голову леди Морвен.
В окошко что-то тенькнуло, и крошка от пробитого стекла брызнула ей на платье.
Далеко не каждому доводилось ездить по Парижу со скоростью, превышающей сто пятьдесят километров в час.
– Мотоциклиста того видишь? – спросил Лоусон водителя.
Тот, скосив глаз в зеркало заднего вида, напряженно кивнул. Он был сильно напуган, но бодрился.
– Он опять будет стрелять, ты его в тоннеле прижми и не подставляй правый борт, – сказал Лоусон, глядя назад и придавливая рукой голову своей госпожи.
«Рено» мчался, как самолет по взлетной полосе перед тем, как оторваться в небо.
– В тоннеле, если он будет справа подходить, прижми его к стенке и размажь! Размажь его, заразу! – кричал Лоусон. – А, черт! Их двое!
Новая дырочка появилась в заднем стекле.
– Газу, и рулем, рулем влево!
– Слева заходит! Этот второй, он же…
– На дорогу гляди! – рявкнул Лоусон.
Два выстрела прозвучали почти неслышно. Одна из стреляных гильз отлетела прямо в леди Морвен и застряла у нее в волосах.
– Merde! – выкрикнул водитель. – Он же завалил того, первого, что по нам стрелял…
– Гони! После разберемся!.. – Лоусон посмотрел на свою госпожу, забившуюся в угол салона. – Вы говорите, настоящая леди Ди?.. Сегодня тридцать первое августа, запомните этот день, мадам. День вашего второго рождения. Ваша жизнь дорога не вам одной…
