И вновь поднялся Карр.
— Если бы мне была предоставлена возможность задать один-два
вопроса, — заявил он, — думаю, я смог бы убедить коронера, что было бы весьма
полезно принять во внимание мое предложение. В силу обстоятельств я не стану
утруждать данную свидетельницу. Но если коронер согласится вновь пригласить
миссис Хантер на свидетельское место, я могу спросить ее.
Коронер вновь посмотрел на Селби.
— Не вижу оснований разрешать подобную процедуру. Миссис
Хантер прошла через тяжкое испытание, и ее нервная система подверглась сильному
стрессу. Поэтому, прежде чем мы позволим вновь допросить ее, мистер Карр должен
дать нам логичное обоснование своей теории. Пока нет никаких оснований
подозревать, что мы имеем дело не с несчастным случаем. Ничто до настоящего
времени не указывает на то, что водитель транспортного средства виновен в
чем-то ином, кроме преступной неосторожности, возможно под влиянием алкоголя, и
в оставлении места происшествия… Может быть, мистер Карр пожелает развить…
— Мистер Карр не пожелает, — прервал прокурора Старый АБК
своим громким, прекрасно поставленным голосом.
Селби в свою очередь повысил голос.
— В таком случае, — сказал он, — я не вижу оснований
подвергать миссис Хантер допросу. Она уже дала показания и прошла через трудное
испытание. Яркое описание аварии, которое вы только что слышали, вновь
заставило ее пережить это ужасное событие. Я считаю невозможным подвергать ее
новым мучениям, — и, кивнув коронеру, Селби заключил: — Конечно, это лишь мое
предложение на основании моей собственной интерпретации событий.
— Я разделяю эту позицию, — сказал Гарри Перкинс. — Если
мистеру Карру что-то известно, он должен мне об этом сказать. Если же нет, то я
не вижу причин строить гипотезы и задавать вопросы о том, что не вытекает из
дела и не может быть использовано в деле, пока не подкреплено доказательствами.
— Благодарю вас, — с изысканной вежливостью произнес Карр. —
С моей стороны это было всего лишь предложение. В дальнейшем я попытаюсь
воздержаться от этого.
Затем дал показания патрульный, обнаруживший автомобиль,
зарегистрированный на имя Сэди Г. Лосстен. Он нашел машину во вторник около
восьми утра запаркованной на Пальм-авеню севернее ее пересечения с
Сентрал-стрит. Это примерно в двух кварталах от «Меблированных комнат Гарвера».
Ему был предъявлен номерной знак машины, и полицейский опознал его. Продолжая
давать показания, патрульный сказал, что левое крыло машины было сильно помято
спереди, левая фара разбита, на поверхности машины имелись многочисленные
царапины, а более подробный осмотр показал, что замок зажигания разбит и
провода размещены так, что их легко соединить напрямую. Свидетель рассказал
далее, как он нашел Сэди Г. Лосстен в «Меблированных комнатах Гарвера».
Затем коронер пригласил на свидетельское место Сэди Лосстен.
Вперед торжественно выступила женщина лет пятидесяти, с широкими прямыми
плечами, мощными бедрами, сильными руками и пышным бюстом, с двойным
подбородком и твердым взглядом блестящих серых глаз. Видимо, она полагала, что
миссис Хантер преднамеренно преследует лично ее, и поэтому, отвечая на вопросы
коронера, каждый раз обращала взор к матери погибшего ребенка. Они с мужем прибыли
на машине из Нового Орлеана. Ее брат Эзра Гролли был болен. Она об этом не
знала до прибытия и собиралась «пожить у Эзры». Они приехали около семи вечера
и сразу отправились к дому брата, но там никого не оказалось. Дом был открыт,
дверь не заперта. У мужа был с собой карманный фонарик. Они «заглянули внутрь»
и прождали примерно с час. Естественно, что они устали с дороги, и, так как
Эзра не появился, чета Лосстенов отправилась в «Меблированные комнаты Гарвера».
Они не столь богаты, чтобы проматывать деньги на гараж, и поэтому оставили
машину на боковой улице, в том месте, где не обозначены ограничения на
парковку. Замок зажигания, естественно, был закрыт. Двери не были заперты. «Это
было бы бесполезно в любом случае», — объяснила миссис Лосстен. Оказывается, в
левой передней дверце было разбито стекло, и каждый, кто пожелает, без труда
мог открыть машину, засунув руку в дыру. Муж и она поужинали и отправились в
постель. Утром они проспали до семи тридцати, позавтракали и собирались идти к
машине, чтобы отправиться к брату. Однако в вестибюле их уже поджидал
полицейский.
Коронер спросил, знала ли она, что ее брат Эзра Гролли был
женат. Этот вопрос привел женщину в замешательство. Она опустила глаза и так
долго пялилась в пол, что коронер не выдержал и спросил довольно резко:
— Вы не можете ответить на мой вопрос?
— Не обязана, — сказала она, — это не имеет никакого
отношения к делу.
— Я правильно понял, что свидетельница отказывается отвечать
на вопрос?
— Не хочу, по крайней мере сейчас. Я подумаю и, может быть,
изменю свою точку зрения. Вообще-то мне кажется, что это никого не касается и
не имеет отношения к делу. Сдается мне, вы впустили сюда этого типа, — указала
она на Старого АБК, — чтобы он подбрасывал вам разные идеи. Ладно, если уж ему
так хочется присутствовать на игре, то пусть не отрывает зада от стула. По
какому праву он хватается за карты, если их ему не сдавали?
Некоторые присяжные широко улыбнулись.
— Когда вы впервые увидели свой автомобиль, после того как
запарковали его в среду вечером? — спросил коронер.
— Да когда полицейский отвел меня к нему… Кстати, я хочу,
чтобы мне вернули номерной знак. Мы не можем без него пользоваться машиной.
— Мы используем его всего лишь как вещественное
доказательство! — выпалил коронер. — Вы получили его вчера на целый день,
потому что, по вашим словам, он был вам необходим.
— Это соответствует истине! — воинственно заявила миссис
Лосстен.
— Для того чтобы прояснить все до конца, скажите, — вмешался
Селби, — этот номерной знак, который был здесь продемонстрирован свидетелям, он
от вашего автомобиля, не так ли?
Прежде чем дать ответ, женщина долго изучала Селби. Затем
коротко сказала: — Да.
— Ваш брат знал о том, что вы едете навестить его? — спросил
коронер.
— Нет. По крайней мере, он не знал, когда мы приедем.
— Вы не писали ему на этот счет?
— Нет. Но я не понимаю, какое отношение имеет ваш вопрос к
данному слушанию.
— Возможно, никакого, — признал Перкинс. — Просто я тоже на
всякий случай хочу внести ясность.
— Как долго после прибытия вы находились в доме вашего
брата? — спросил Селби.
В твердом взгляде блестящих глаз женщины моментально
появилось враждебное выражение.
— А вы, собственно, кто такой? — поинтересовалась она.
На ее вопрос ответил Гарри Перкинс:
— Это мистер Селби, окружной прокурор. Он часто помогает мне
допрашивать свидетелей при дознании, когда нельзя исключать возможность того,
что имело место преступление.
