Было время, когда я полагала, что Э. по-настоящему дорог
мне. Но это оказалось лишь плодом воображения глупой, одинокой женщины, которая
надеялась, что пропасть из-за разницы в возрасте может быть преодолена. Теперь
я смотрю на все по-иному и рада тому, что он вернулся домой. У него будет своя
жизнь, я же останусь с моей крошкой… Конечно, мы увидимся, когда я буду в
Мэдисон-Сити. Иначе это выглядело бы весьма странно. Но вы можете быть уверены
в том, что я не стану никоим образом пробуждать прошлое. По правде говоря, я
думаю, сейчас он и сам все прекрасно понимает: содержание и стиль его писем
таковы, что вызывают лишь усмешку.
Все же я опасаюсь, что вы, несмотря на это письмо, не
захотите меня понять и по-прежнему будете считать, что я еду в Мэдисон-Сити с
одной целью — лишить вас того, что, по вашему мнению, должно принадлежать в
конечном итоге только вам. Надеюсь, вы поймете, что, если бы это было так, я не
стала бы писать данное письмо. Когда он уехал, мне стоило лишь поманить его
пальцем, и он прибежал бы назад. И даже ребенок не стал бы…»
На этом письмо обрывалось. Селби читал его, подняв в
удивлении брови, и, закончив чтение, даже присвистнул.
Совершенно невероятно, чтобы Эзра Гролли оказался вершиной
любовного треугольника. Селби с трудом представлял себе, как даже одна женщина
согласилась выйти за него замуж, а тут любовный конфликт… А что, если письмо
обращено не к женщине, влюбленной в Эзру, а к его сестре?
Миссис Лосстен вполне могла вступить в переписку с Алисой
Гролли. Она опасалась, что Алиса, молодая и привлекательная, вернет чувства и
привязанность Эзры Гролли, и эксцентричный отшельник возобновит семейные
отношения, а после смерти оставит жену единственной наследницей.
Селби задумался, насколько щедрой была Алиса Гролли и знала
ли она о подлинном размере состояния Эзры…
Это письмо имело огромное значение в системе доказательств.
Оно раскрывало мотивы поведения и свидетельствовало о том, что миссис Гролли
знала ситуацию… Но тут же Селби понял, что перед ним возникает неразрешимая
проблема.
Письмо не может быть представлено в качестве доказательства.
Даже если удастся доказать, что оно написано рукой Алисы Гролли и
предназначалось Сэди Лосстен, Селби никогда не сможет быть уверен в том, что
оно было в действительности отослано или что четвертый вариант, включающий
положения третьего, был написан и миссис Лосстен получила его.
Бесспорно, Сэди Лосстен будет горячо отрицать это.
Селби стоял, уставившись на злополучное письмо. Уже не в
первый раз он с горечью чувствовал, как требования законности связывают его по
рукам и ногам. Ясные с точки зрения здравого смысла вещи не могут быть
представлены как доказательство в суде в силу каких-то технических правил, порой
весьма произвольно трактуемых.
Он понимал, конечно, что будет несправедливо по отношению к
миссис Лосстен, если неблагоприятное для нее решение окажется вынесенным на
основании письма, факт получения которого он не мог доказать. И не имеет
значения его собственная убежденность в том, что Алиса Гролли не только
написала, но и отправила письмо.
Неуверенность в том, как лучше обратиться к адресату,
тщательность, с которой она стремилась высказать свои мысли, указывали на то,
что письмо предназначалось сестре мужа — женщине, которую Алиса никогда не
встречала и которая, как она знала, испытывала к ней ненависть. Именно поэтому
Алиса Гролли оказалась в растерянности, не зная, как начать послание: «Дорогая
миссис Лосстен» или «Дорогая Сэди».
Селби бросился вновь обыскивать жилище Алисы Гролли в
отчаянной надежде найти какое-нибудь сообщение от Сэди Лосстен, которое бы
показало, что она получила письмо. Его устраивала любая форма подтверждения:
пусть это будет угроза или обвинение в том, что Алиса вышла замуж за Эзру,
польстившись на деньги. Важно, чтобы сообщение было написано рукой миссис
Лосстен и содержало ее адрес.
Он ничего не нашел.
Осознав наконец, что никаких других писем обнаружить не
удастся, Селби остановился в сосредоточенном раздумье посередине комнаты,
засунув руки глубоко в карманы пальто. Он столкнулся с проблемой, которую
неизбежно приходится когда-нибудь решать любому добросовестному окружному
прокурору. В его руках было важное вещественное доказательство. И в то же время
он не мог по закону представить его суду. «Есть ли возможность изложить факты
таким образом, чтобы предъявление письма стало юридически допустимым?» —
задавал он себе вопрос и не находил ответа.
Пока он размышлял таким образом, его внимание вновь
привлекли разбросанные на столе детские игрушки. Если бы удалось придумать
более или менее подходящий план, как использовать письмо в суде… Но так или
иначе расследование надо продолжать.
Селби выключил свет, закрыл за собой дверь, сунул ключи в
карман и отправился в городское полицейское управление. Там он представился и
сказал:
— Мне нужен опытный дактилоскопист, человек, который мог бы
выявить и сфотографировать отпечатки пальцев.
— Когда он вам нужен? — спросил сержант.
— Немедленно.
— Посмотрим, что можно сделать. Наш лучший эксперт
прикомандирован к группе расследования убийств. Правда, у нас есть еще парочка…
— В этом деле потребуется лучший, — сказал Селби. — Все
может зависеть от идентификации отпечатков пальцев грудного ребенка.
— О’кей, входите и присаживайтесь. Сейчас что-нибудь
придумаем.
Лишь через сорок пять минут сержант познакомил Селби с
Кларком Таунером, разговорчивым, непоседливым, нервного вида человеком,
которому, видимо, едва минуло тридцать. Он выслушал просьбу прокурора и коротко
ответил:
— Хорошо, пошли.
По пути молодой человек рассказал, что, когда сержант
позвонил, он не мог прийти сразу, так как находился в фотолаборатории, где
проявлял снимки скрытых отпечатков пальцев по делу об убийстве.
Таунер очень любил свою работу и поэтому всю дорогу, пока
они добирались до дома, он делился с Селби секретами производства. В основном
его рассказ касался убийств, и, пока он переходил от одного описания к другому,
Селби думал, насколько провинциальная жизнь отличается от жизни большого
города. У них в Мэдисон-Сити приходится расследовать лишь отдельные,
изолированные преступления, в то время как здесь, в Сан-Франциско, полиция
постоянно имеет дело с профессиональными преступниками, которые зарабатывают
деньги, покушаясь на жизнь и собственность граждан.
Он знал, что преступление — обычное явление в жизни крупного
города. Полиция с высокой степенью точности может предсказать, сколько убийств
произойдет за год и грабежей за месяц. Эти цифры резко контрастировали с мирной
жизнью провинциальной общины. И Селби неожиданно показалось, что окутанные
туманом дома, превращающие городскую улицу в узкое мрачное ущелье, таят в себе
угрозу. Он почувствовал облегчение, когда они наконец подъехали к жилищу Алисы
Гролли.
