Три пары глаз уставились на него в ужасе.
— Дамона? — переспросила Бонни срывающимся
голосом. Последняя надежда: Стефан имеет в виду, что одолжил машину у Дамона.
Но тут стекло опустилось, и за ним показались черные волосы,
такие же гладкие и блестящие, как поверхность машины, темные очки и белозубая
улыбка.
— Бонджорно, — ласково сказал Дамон. —
Кого-нибудь подвезти?
— О господи, — снова пролепетала Бонни. Но не
отошла ни на шаг.
Стефан не скрывал раздражения.
— Мы едем к общежитию. Следуй за нами. Припаркуешься у
амбара — так, чтобы тебя никто не заметил.
Мередит пришлось увести Бонни от «феррари». Нет, Дамон не
нравился Бонни, и она ни за что не разрешила бы ему опять поцеловать себя, как
тогда, на вечеринке у Алариха. Она знала, что он опасен. Может быть, не
настолько, как Катрина, но все-таки опасен. Он убивал просто так, ради
удовольствия. В прошлый Хэллоуин он убил учителя истории мистера Таннера на
благотворительной вечеринке в доме с привидениями. Он мог убить кого угодно и
когда угодно. Именно поэтому, когда Бонни смотрела на него, она чувствовала
себя мышью, которая не может отвести взгляда от красивой черной змеи.
Сев в машину, Бонни и Мередит переглянулись.
— Стефан не должен был брать его с собой, —
сказала Мередит.
— Может, он приехал сам? — предположила Бонни. Она
сомневалась, что Дамон из тех, кого можно взять с собой.
— Интересно, зачем. Наверняка не для того, чтобы нам
помогать.
Мэтт промолчал. Он словно бы и не заметил всеобщего
беспокойства — просто смотрел в ветровое стекло и думал о чем-то своем.
На небе собирались тучи.
— Мэтт?
— Не трогай его, Бонни, — сказала Мередит.
«Отлично, — думала Бонни, чувствуя, как ее накрывает
черная депрессия. — Мэтт, Стефан и Дамон. Снова вместе и все дружно думают
о Елене».
Они остановились за старым амбаром, возле которого уже была
припаркована приземистая черная машина, зашли внутрь и обнаружили там Стефана.
Когда он обернулся, Бонни увидела, что на нем нет темных очков. По телу Бонни
пробежал легкий озноб, а волоски на руках и на шее встали торчком. Стефан был
не такой, как остальные парни, которых она знала. В глубине его абсолютно
зеленых, как листва весеннего дуба, глаз сейчас таилась тьма.
Секунду все трое в замешательстве молча смотрели на Стефана.
Никто не знал, что сказать.
Наконец Мередит подошла к нему и взяла за руку.
— У тебя усталый вид, — сказала она.
— Я торопился. Старался добраться как можно
быстрее. — Он обнял ее, быстро, импульсивно. «Раньше он ни за что не
позволил бы себе такого, — подумала Бонни. — Он был такой
сдержанный».
Она подошла, чтобы тоже обнять Стефана. Его тело под
футболкой было холодным, и она усилием воли подавила дрожь. Когда она отпустила
его, в ее глазах стояли слезы. Что она чувствовала сейчас, когда Стефан
Сальваторе вернулся в Феллс-Черч? Облегчение? Грусть от воспоминаний, которые
привели его сюда? Страх? Она знала только одно: ей хочется плакать.
Стефан и Мэтт смотрели друг на друга. «Ну вот», —
подумала Бонни. Это было почти забавно: на лицах у них было написано абсолютно
одно и то же. Тоска, усталость — и желание все это скрыть. Что бы ни
происходило, Елена всегда будет стоять между ними.
Наконец Мэтт протянул руку, а Стефан пожал ее. Потом оба
отступили на шаг, явно довольные, что с формальностями покончено.
— Где Дамон? — спросила Мередит.
— Болтается где-то неподалеку. Я подумал, что нам
захочется пару минут отдохнуть от его общества.
— Лучше бы пару десятков лет, — не удержалась
Бонни, а Мередит добавила:
— Ему нельзя доверять, Стефан.
— Думаю, вы ошибаетесь, — ровным голосом сказал
Стефан. — Он может быть очень полезен, если захочет.
— Ага. В свободное от убийств время. По паре-тройке
человек каждый вечер, — сказала Мередит, вздернув брови. — Не надо
было приводить его сюда, Стефан.
— Он меня не приводил.
Голос прозвучал за спиной у Бонни, в пугающей близости.
Бонни подскочила и инстинктивно отпрянула к Мэтту, который стиснул ее плечо.
На лице Дамона промелькнула тень улыбки — чуть вздернулись
кончики губ. Он был без темных очков; его глаза не были зелеными — они были
черными, как ночное небо. «Он чуть ли не красивее, чем Стефан», —
промелькнула у Бонни шальная мысль. Она нащупала руку Мэтта и вцепилась в нее.
— Теперь она твоя девушка? — непринужденно спросил
Дамон.
— Нет, — ответил Мэтт, но не отпустил ее руку.
— Ты начал говорить, что Стефан тебя не
приводил, — напомнила Мередит, стоявшая с другой стороны. Казалось, она
меньше остальных была напугана появлением Дамона.
— Нет, — сказал Дамон, не отводя взгляда от Бонни.
«Он не поворачивается к собеседнику, как все люди, — подумала она. —
Просто смотрит, куда ему хочется, с кем бы ни разговаривал».
— Меня привела ты.
— Я? — Бонни вздрогнула, но не очень поняла, что
он имеет в виду.
— Ты. Ведь это ты совершила магический обряд?
— Магичес…
Проклятье! Перед мысленным взором Бонни промелькнула
картинка — белая салфетка, а на ней черные волосы. Она посмотрела на волосы
Дамона. Они были более прямыми и красивыми, чем у Стефана, но такими же
черными. Ну конечно же, Мэтт ошибся, когда сортировал их.
В голосе Стефана звучало нетерпение:
— Ты послала за нами, Бонни, и вот мы здесь. Что
случилось?
Все, кроме Дамона, который так и остался стоять, уселись на
полусгнившие тюки сена. Стефан сидел, наклонившись, упершись руками в колени и
не сводя глаз с Бонни.
— Ты сказала мне… Ты сказала, что Елена разговаривала с
тобой. — Он сделал заметную паузу перед тем, как выговорил это имя. Лицо
его было каменным.
— Да, — она выдавила улыбку. — Мне приснился
сон, Стефан, очень странный сон…
Она рассказала Стефану про свой сон и про все, что случилось
потом. Она рассказывала долго. Стефан внимательно слушал, и его зеленые глаза
вспыхивали при каждом упоминании имени Елены. Когда Бонни дошла до событий,
которыми закончилась вечеринка у Кэролайн, и рассказала, как они увидели во
дворе тело Сью, кровь отхлынула от его лица, но он по-прежнему не проронил ни
слова.
— Пришли полицейские и сказали, что она мертва, но мы
это и сами знали, — закончила Бонни. — Викки они увели с собой.
Бедная Викки, она только бредила, и все. Нам не разрешили с ней поговорить, а
ее мать вешает трубку, когда мы звоним. Некоторые говорят, что Викки виновата в
случившемся, хотя это чушь. Но ведь они не верят, что мы разговаривали с
Еленой, а значит, не поверят и тому, что она сказала.
