— Сюрприз! — закричали три голоса.
— Улыбнись, — прошипела Бонни и толкнула
остолбеневшую подругу в залитый светом шумный холл, прямо под душ из конфетти.
Расплывшись в широкой кретинической улыбке, она пробормотала сквозь сжатые
зубы: — Убьешь меня потом; я это заслужила. А сейчас просто улыбнись.
* * *
Было много дорогих воздушных шаров с напылением из фольги.
Было много тщательно составленных цветочных композиций, и Бонни заметила, что
орхидеи в букетах идеально сочетаются по цвету со светло-зеленым шейным платком
Кэролайн. Это был шелковый платок от Гермес, с листочками и виноградными
лозами. «Спорю на что угодно, к концу вечера она воткнет одну из этих орхидей
себе в волосы», — подумала Бонни.
Взгляд голубых глаз Сью Карсон был немного тревожным, а
растянувшиеся в улыбке губы подрагивали.
— Надеюсь, у тебя не было серьезных планов на вечер,
Мередит, — сказала она.
— Ну, по крайней мере, ничего такого, что нельзя было
бы отменить, — сказала Мередит. Она криво усмехнулась в ответ, но эта
улыбка была теплой, и Бонни с облегчением перевела дыхание.
Сью, вместе с Бонни, Мередит и Кэролайн, была в свите Елены
одной из приближенных фрейлин. Только она одна, не считая Бонни и Мередит,
осталась на ее стороне, когда все остальные от нее отвернулись. На похоронах
Елены она сказала, что настоящей королевой школы Роберта Ли была именно Елена и
что в память о Елене она снимает свою кандидатуру с номинации «Снежная Королева
года». Не любить Сью было невозможно. «Уфф! Пронесло», — мелькнуло в голове
у Бонни.
— Я хочу, чтобы мы все вместе сфотографировались на
диване, — сказала Кэролайн, усаживая их за букетами. — Викки, щелкни
нас.
Никем не замеченная Викки Беннетт тихо стояла в сторонке.
— Да-да, сейчас, — сказала она, нервно откинула от
глаз прядь светло-каштановых волос и взяла фотоаппарат.
«Как служанка», — подумала Бонни, а затем ее ослепила
вспышка.
Пока на поляроидном снимке проступало изображение, а Сью и
Кэролайн иронизировали по поводу чопорной светскости Мередит, Бонни кое-что еще
заметила. Фотография получилась хорошей. Кэролайн выглядела, как всегда,
потрясающе — ее каштановые волосы блестели, и прямо перед ней стояли
светло-зеленые орхидеи. Мередит, не прилагая для этого никаких усилий, вышла
задумчивой, ироничной и несколько зловещей красавицей. Сама Бонни, на голову
ниже всех остальных, сидела с растрепанными рыжими волосами и глуповатым лицом.
А в фигуре позади нее на диване было что-то странное. Это была Сью, именно Сью,
и никто иной, но на секунду Бонни показалось, что светлые волосы и голубые
глаза принадлежат кому-то другому. И этот кто-то пристально смотрел на нее,
словно хотел сказать нечто важное. Бонни уставилась на снимок, нахмурившись и
часто моргая. Изображение поплыло у нее перед глазами, а по спине пробежал
нехороший холодок.
Нет, это Сью. Наверное, на секунду Бонни сошла с ума. Или
это на нее так подействовала идея Кэролайн «снова собраться всем вместе».
— Теперь сниму я, — сказала она, вскакивая с
дивана. — Садись, Викки, и подвинься. Нет, ближе, ближе — вот так!
Все движения Викки были стремительными, легкими и
порывистыми. Когда погасла вспышка, она выглядела как испуганный зверек,
готовый в любой момент сорваться и убежать.
Кэролайн взглянула на фотографию лишь мельком. Она встала и
пошла на кухню.
— Угадайте, что у нас будет на сладкое, — сказала
она. — Я делаю собственный вариант «шоколадной смерти». Пойдемте, поможете
мне взбить крем.
Вначале за ней пошла Сью, затем, после секундного
замешательства, — Викки.
Дежурная улыбка сползла с лица Мередит, и она повернулась к
Бонни:
— Ты должна была меня предупредить.
— Знаю. — Бонни виновато потупилась, но тут же
снова подняла голову и улыбнулась. — Тогда ты бы не пришла, и мы не
получили бы «шоколадную смерть».
— То есть все затевалось ради этого?
— Ну, и ради этого тоже, — рассудительно сказала
Бонни. — Слушай, давай серьезно. Может, все получится не так уж плохо.
Кэролайн искренне старается быть милой, а Викки полезно хотя бы иногда
выбираться из дома…
— Как-то не похоже, чтобы ей это было полезно, —
ответила Мередит откровенно. — У нее такой вид, будто ее вот-вот хватит
сердечный приступ.
— Думаю, она просто нервничает.
Бонни считала, что у Викки были все основания нервничать.
Почти всю прошлую осень Викки пробыла в трансе — ее медленно сводила с ума какая-то
сила, природы которой она не понимала. Для всех было неожиданностью, что она
оправилась так быстро.
Мередит продолжала хмуриться.
— И вообще, — сказала Бонни, утешая, — на
самом деле твой день рождения не сегодня.
Мередит взяла фотоаппарат и стала вертеть его в руках. Не
отрывая от него глаз, она проговорила:
— На самом деле — именно сегодня.
— Что? — Бонни уставилась на нее. — Что ты
сказала?
— Я сказала, что день рождения у меня сегодня.
Наверное, Кэролайн узнала об этом от своей матери; наши мамы когда-то дружили.
— Мередит, что ты такое говоришь? Твой день рождения
был на прошлой неделе, тридцатого мая.
— Нет. Мой день рождения сегодня, шестого июня. Честное
слово, могу показать водительские права. Родители стали праздновать его на
неделю раньше, потому что шестое июня для нас нехороший день. В этот день на
дедушку напали, и он сошел с ума. — У Бонни перехватило дыхание, она не
могла выговорить ни слова, а Мередит хладнокровно продолжала: — Он пытался
убить мою бабушку. И меня тоже. — Мередит аккуратно положила фотоаппарат в
центр кофейного столика. — А теперь пора на кухню, — мягко сказала
она. — Я чувствую запах шоколада.
Бонни по-прежнему сидела словно парализованная, но ее
сознание бешено работало. Она смутно припомнила, что Мередит и раньше, не
вдаваясь в подробности, упоминала о чем-то подобном, но не говорила, когда это
произошло.
— Напали? Ты хочешь сказать, как на Викки? —
пролепетала Бонни. Она не сумела выговорить слово «вампир», но не сомневалась,
что Мередит ее поймет.
— Да, как на Викки, — ответила Мередит. —
Пошли, — добавила она еще тише, — нас ждут. Я не хотела тебя
расстроить.
* * *
«Раз Мередит не хотела меня расстроить, то и не буду
расстраиваться, — думала Бонни, выливая горячий крем на шоколадный торт и
шоколадное мороженое. — А то, что мы с ней дружим с первого класса, но она
никогда об этом не рассказывала, просто пустяки».
И вдруг по ее коже побежали мурашки, и из каких-то темных
уголков сознания выплыли слова: все не то, чем кажется. Об этом предупреждал в
прошлом году голос Онории Фелл, когда говорил через нее, и это пророчество
обернулось жуткой правдой. А что, если ничего не закончилось?
