— Уверен, что тут постарался Тайлер, — коротко
сказал Дамон. — Тайлер помог Клаусу в обмен на то, что тот научил его, как
вступить в права наследства. Он наверняка пригласил Клауса в дом задолго до
того, как мы стали там дежурить, — может быть, даже до того, как мы со
Стефаном вернулись в Феллс-Черч. Клаус хорошо подготовился. Той ночью он
оказался в доме и убил девушку быстрее, чем я успел сообразить, что происходит.
— А почему ты не позвал Стефана? — спросил Мэтт. В
его голосе не было никакого упрека. Это был простой вопрос.
— Потому что он все равно ничего не смог бы сделать! Я
понял, с чем мы столкнулись, сразу, как только увидел Клауса. Я не сомневался,
что это — один из Древних. Стефан бы погиб, а беспокоиться о девушке все равно
было уже поздно.
Бонни услышала холодок в его голосе, а, когда Дамон снова
обернулся к Стефану и Елене, его лицо стало суровым. Он словно принял какое-то
решение.
— Видите? Я не такой, как вы, — сказал он.
— Это не имеет значения. — Стефан так и не убрал
руку. Не убрала свою и Елена.
— И иногда добро действительно побеждает, —
негромко, ободряющим голосом сказал Мэтт.
— Дамон… — начала Бонни. Медленно, словно против
воли, он обернулся к ней. Она вспомнила, как они оба стояли на коленях перед
Стефаном, и он выглядел так молодо. Как они были просто Дамоном и Бонни на краю
света.
Всего на один миг ей показалась, что в черных глазах засветились
звезды. Она почувствовала какую-то мешанину чувств — там были и тоска, и
недоумение, и страх, и гнев — все вместе. Но потом все стерлось, крепость снова
наглухо закрылась, и экстрасенсорное чутье Бонни больше ничего ей не сказало. А
черные глаза опять сделались непроницаемыми.
Он повернулся к парочке, сидевшей на земле. Потом снял
куртку и подошел к Елене сзади и, не дотрагиваясь до нее, набросил куртку ей на
плечи.
— Сегодня ночью свежо, — сказал он. Он закутал
Елену в куртку, и на миг его взгляд встретился со взглядом Стефана.
А потом он развернулся и пошел в темноту между дубами. Через
секунду Бонни услышала шум крыльев.
Стефан и Елена, не говоря ни слова, снова взялись за руки, а
золотоволосая голова Елены опустилась Стефану на плечо. Взгляд зеленых глаз
Стефана в последний раз обратился поверх ее головы туда, где исчез в ночи его
брат.
Бонни тряхнула головой, чувствуя, что у нее стоит ком в
горле, и тут почувствовала чье-то прикосновение; подняв глаза, она увидела
перед собой Мэтта, и комок сразу же исчез. Промокший до нитки, весь в кусочках
мха и папоротника, Мэтт все равно был прекрасен. Она улыбнулась и ощутила, как
к ней возвращается чувство радостного удивления. Безумный, бешеный восторг
охватил ее, когда она вспомнила все, что произошло этой ночью. Мередит и
Кэролайн тоже улыбались, и Бонни импульсивно сжала руку Мэтта и закружила его в
танце. Прямо посреди поляны они подбрасывали в воздух листья, и кружились, и
смеялись. Они были живыми, они были юными, и сегодня была ночь накануне
солнцестояния.
— Ты ведь хотела, чтобы мы опять собрались все
вместе! — крикнула Бонни Кэролайн и вовлекла ошарашенную девушку в танец.
Мередит, забыв о чувстве собственного достоинства, присоединилась к ним.
И долго еще на поляне царило одно лишь веселье.
21 июня, 7.30, летнее солнцестояние
Дорогой дневник!
Ох! Надо столько всего тебе рассказать, а ты мне все равно
не поверишь. Я иду спать.
Бонни.
