Почему Мастер Игры не прикончил Бледного? Наверное, из-за тех же ограничений, согласно которым он не мог собственноручно убивать соперников-людей. Почему Бледного не прикончили телохранители Кирсанова? Когда они среагировали на происходящее за их спинами и, оставив меня в покое, бросились устранять новую угрозу, она уже отсутствовала. А стрелять в распластавшегося на земле наемника не было никакого резона, поскольку тот и не думал сопротивляться. И не только потому, что «серый» обездвижил его парализующим ударом. Майор проиграл эту схватку, но достиг своей цели и разоблачил противника, запудрившего мозги главе ЦИКа. А также спас мои колени от раздробления, в чем теперь попросту отсутствовал смысл. По крайней мере, до тех пор, пока Кирсанов не завладеет пакалями и не займется вплотную нашим наказанием.
Вместо благодарности за выведение «серого» на чистую воду Кирилл Константинович велел обезоружить Бледного и тоже заковать его в наручники. Охвативший моего спасителя паралич оказался кратковременным. И прошел сразу, как только квестеры исполнили приказ и усадили нас с майором скованными на траву. После чего наша встреча сразу утратила статус деловых переговоров и превратилась в обычный допрос. Пока что вроде бы цивилизованный. Но раз уж Кирсанов был готов прострелить мне колени, то рукоприкладством при необходимости он тем более не побрезгует.
– Отчаянный ты человек, как я погляжу, – заметил глава ЦИКа, погрозив Бледному пальцем. – Однако признаю: тебе удалось произвести на меня впечатление. Кто бы мог предположить, что все это время мною манипулировали силы, в существовании которых даже в ЦИКе верит далеко не каждый. И что теперь прикажете насчет всего этого думать? С какой целью «серый», под видом человека, выдал мне полковника Грязнова, под видом «серого»? Неужели просто ради шутки?
– А зачем вообще «серые» подбрасывают в наш мир пакали? – задал я встречный вопрос лучшему в мире эксперту по этим артефактам. – Зачем они еще больше усложняют и без того непростую обстановку в нынешнем мире? Как будто нам одних стихийных бедствий не хватает! Если «серые» хотят нам помочь, то почему бы им просто не рассказать людям, как посредством пакалей остановить Сезон Катастроф. Они же прекрасно понимают наши языки и могут общаться с нами без переводчиков. К чему нужны все эти игры с их загадками, полунамеками и недомолвками? Наверное, по той же причине, по какой вы, ученые, не даете подопытной крысе сыр сразу, а заставляете ее отыскивать пищу в искусственном лабиринте с тупиками и ловушками. Любой разумный подопытный, не знающий цели проводимого над ним эксперимента, может усмотреть в нем лишь злую шутку. Вот я, к примеру, едва сдерживаю саркастическую улыбку, когда убеленный сединами врач показывает мне кляксу на бумаге и с умным видом спрашивает, на что она похожа. Только сам он при этом вовсе не смеется, а делает на основе моего ответа серьезные выводы.
– То есть, согласно вашей теории, все здесь элементарно: «серые» отбирают подопытные человеческие особи и, загоняя их в различные ситуации, исследуют варианты их дальнейшего поведения? – спросил Кирсанов.
– Мы отыграли с «серыми» три сложнейшие игры на трех аренах, – ответил я. – Мы вели поиски и прятались сами. Строили догадки, решали головоломки и разуверялись в привычных вещах. Преследовали врага и убегали от него. Нападали исподтишка и дрались в открытую. Грабили и сами не раз оказывались ограбленными. Совершали как подвиги, так и подлости. Обманывали и говорили правду. Мы убивали, и нас тоже убивали. По милости «серых» нам даже доводилось воскресать. Мы были свидетелями невероятных чудес и сами с помощью пакалей творили невероятные чудеса. И все это время «серые» следили за нами, направляли ход наших действий, подбрасывали нам новые задачки, выдавали призы или начисляли штрафные очки. А также затесывались тайком в наши ряды. Мы достаточно поварились в этом котле, чтобы понять очевидную вещь: нами просто-напросто манипулировали, загоняя нас, как тех крыс, в лабиринт с ловушками или стравливая друг с другом. Мы подверглись экстремальному комплексному исследованию, которое все это время казалось нам всего лишь злой шуткой. Хотя «серые», естественно, так не считали. Кем бы они ни были, они сделали на основе своих наблюдений уйму научных выводов. И узнали много нового о самом высокоразвитом животном виде на этой планете. Что, правда, не объясняет природу Сезона Катастроф. Но если взглянуть на него через призму этой теории, то и его появление окажется закономерным. Ведь прежде, чем загнать крыс в лабиринты с ловушками, и лабиринты, и ловушки нужно сначала построить. А также купить и нарезать сыр. То есть взять пакали и сделать из них множество мелких, но вкусных приманок.
Кирилл Константинович выслушал мою речь с откровенным безразличием. И мнение, которое он высказал после этого, вполне соответствовало поскучневшему выражению его лица.
– Ваша теория донельзя примитивна и полна логических прорех, – заявил он мне, разве что при этом не зевнул. – Хотя и она имеет право на существование. Так же, как десятки прочих теорий, которые мне доводилось и выслушивать от других, и изобретать самому. Однако, несмотря на вашу ограниченную фантазию, вы, полковник, являете собой бесценный кладезь информации для ЦИКа. Даже та скомканная история, которую вы поведали мне в день нашей встречи, дает мне полное право привлечь вас к сотрудничеству с Центром. Не только в ваших или моих интересах. Это будет сделано в интересах безопасности всего мира, если, конечно, вам все еще небезразлична его судьба.
– Привлечь? – переспросил я. – Вы говорите так, словно и впрямь намерены оповестить власти о моей поимке! А затем потребовать, чтобы они на законном основании перевели меня из тюрьмы в вашу лабораторию! Да будет вам смеяться, Кирилл Константинович! Нелепо изображать передо мной добропорядочного гражданина, находясь на запретной территории другого государства с отрядом вооруженных головорезов. Зачем вам нужна бюрократическая волокита, если вы можете переправить меня в ЦИК, минуя ее? А тем более сегодня, когда я обрел новое тело, в котором меня не опознала бы даже родная мать.
– Прошу прощения, я и впрямь забыл, с кем имею дело, – хмыкнул Кирсанов. – Вы правы: обойдемся без бюрократии. Что бы ни думали ваши приятели, вы отправитесь в Россию с нами – и точка. Этот вопрос закрыт, джентльмены. А вот вопрос о пакалях – нет. И я все еще намерен получить от вас то, что мне причитается. Вернее, не от вас, а от ваших друзей, поскольку ваш человек, полковник, явился сюда без товара, с пустыми карманами.
– Правильно понимаешь, Константиныч, – отозвался Бледный. Дабы оклематься после паралича, он разгонял кровь, вращая головой, а также сжимая и разжимая кулаки. – Надо быть последним лохом, чтобы притащиться сюда с этим добром. Я, конечно, плохо тебя знаю, но, сдается мне, ты не устоял бы перед искушением заполучить пакали тем же способом, каким мы отняли «золотишко» у твоих парней.
– Вообще-то я – человек, обладающий иммунитетом ко многим соблазнам, – признался глава ЦИКа. – Хотя перед тем соблазном, о котором ты упомянул, действительно не устоял бы. Слишком он велик, знаешь ли. Но разве кто-то упрекнет меня за мое желание отплатить вам той же монетой?
– Как можно, Константиныч! Разумеется, нет, ведь о твоей справедливости слагают легенды! – продолжал паясничать Бледный. – Я их тоже успел наслушаться, вот поэтому и решил немного подстраховаться. Надеюсь, ты на меня за это не рассердишься?
