– Так-то оно так, но у нас еще поставки озерной соли имеются, самой дорогой, между прочим.
– А что там думать? Это даже проще – поставим молодцев на дороге, будем останавливать соляные обозы и перекупать по своей цене.
– Ну не так чтобы по своей, дорогой мессир Тордлав, так вы поставщиков распогубите, – сказал Пангани.
– Распугаете, – снова поправил его Тордлав.
– Да. Сначала будем давать приличную цену, а свое возьмем уже в городе.
– Но потом надо выйти к этим озерам! – добавил Квордам, выбирая с блюда клубнику покрупнее.
– Выйдем и к озерам, дайте срок, – пообещал Тордлав.
– Давайте вернемся к соляному делу позже, – предложил Пангани. – У нас на носах хороший гешефт намечается – золото ювелиров Тинлуба и Ламтотула. Тридцать тысяч терциев, между прочим.
Тордлав хотел поправить гостя в очередной раз, указав, что правильно говорить «на носу», но передумал, представляя себе, как выглядит короб с десятками тысяч золотых монет. Нет, он, конечно, знал, как это выглядит, – Тордлав регулярно проверял собственные активы, однако тут было другое – короб следовало сделать из дуба с железными скобами, а поверх хорошо бы обить клепаными листами железа.
– Тридцать тысяч терциев – хороший гешефт, хотя и разовый, – заметил Квордам. – И на трое хорошо делится.
– А я-то полагал, что они согласятся на наши двадцать процентов за перевод золота в Руммель, – сказал Тордлав. – Думал, побегают между конторами и согласятся. А они вон какую подлость задумали.
– Да уж, податься к пронсвилльским менялам – подлое предательство, – подвел итог Квордам. – Решили десять процентов сэкономить, так профукают все тридцать тысяч.
– А точно у них тридцать тысяч? Обмануть не могли? – спросил Пангани.
Тордлав и Квордум переглянулись.
– Заказывали вообще-то перевоз на тридцать тысяч, – сказал Тордлав.
– Но, возможно, только почву прощупывали, – прошептал Кворум, пораженный посетившей его догадкой. – Они могли только для разведки тридцать тысяч назвать, а по факту хотели везти больше, правильно?!
– Правильно, – спокойно произнес Пангани. – А совсем запросто всю сотню тысяч.
Все трое помолчали, мысленно взвешивая новый грозящий им куш.
– А мы-то, дураки, про соль говорили! – произнес Кворум, и все засмеялись.
– Надо собрать столько бандитов, сколько сможем найти, – сказал Тордлав, когда все успокоились.
– И сколько это будет? – уточнил Пангани.
– Двести воров. Все будут с ножами и дубинками. Против такой орды не устоит никакая охрана.
– А как потом с ними рассчитываться?
– Да, как с ними рассчитываться? – повторил вопрос Квордам, глядя на хозяина дома. – Что вы им скажете, мессир Тордлав? «Захватите мне сотню тысяч золотом, а я вам потом по серебряной терции выдам»?
– Значит, нужно две команды. Одни захватывают золото и тащат его к условленному месту, где ящик якобы вскроют и разделят на всех. А вот там их ждет бочка с отравленным вином и десяток стрелков, для верности.
– Занятную сеть вы плетете, мессир Тордлав, – кивнул Пангани. – Занятную. Только сложновато очень и рисков много.
– А как в нашем деле без риска? И потом – предложите свой план, эйнар Пангани, может, заграничный ум работает лучше здешнего.
Тордлав с Квордамом переглянулись и заулыбались. Эйнар Пангани часто намекал, что в Ренвеции и нравы потоньше, и люди поумнее.
– Нет нужды составлять новый план, мессир Тордлав, сгодится и ваш, но тут одна заковырка. Кто будет гарантировать лояльность второго отряда – тех убийц, которые порешат бандитов, которых не возьмет отравленное вино?
– Можно придумать и третью группу, – предложил Квордам, отдавая должное спелой черешне и сплевывая косточку в плетеную корзинку. – Найдем еще пару молодцев, которые закончат оставшуюся работу. С ними и рассчитаемся – пару сотен золотом им будет достаточно.
– Уфу-фу-фу-фу! – выдохнул Пангани, поднимаясь с кресла и делая круг по террасе. – Это уже совсем громоздкий план, а значит, если где-то будет прокол, вся работа коту под хвостом.
– Что же тогда? Излагайте свое предложение, эйнар Пангани, я же вижу, что вы что-то приготовили.
Пангани остановился, затем наклонился над столом и выбрал с блюда красное яблоко, однако, взвесив его в руке, положил обратно и вернулся в кресло.
– Можно решить вопрос со второй командой проще. У меня в городе есть знакомый, у которого под рукой найдется десяток верных бойцов, и они все сделают, а потом не попросят для себя ни одного денима сверх оговоренного.
– Это что ж за сказочные и благородные рыцари, эйнар Пангани? Почему они не потребуют сверх меры?
– Потому, что они связаны со своим начальником присягой. Это не воры.
– И уж точно не городские стражники, – угрюмо добавил Квордам, который начинал понимать, к чему клонит заграничный партнер.
– Городские стражники – пфу! – отмахнулся Пангани. – Воры и взяточники. А я предлагаю лучших солдат…
– …ингланского короля, – добавил Квордам и нервно захихикал.
– Вы водите дружбу с этим герцогом? – сморщился Тордлав.
– Его светлость воспитанный человек, и он держит слово, свидетелем чему я являюсь. Не ведите себя как провинциальные девицы, господа. Ну не станете же вы меня уверять, что вы патриоты Карнейского королевства?
– Нет, эйнар Пангани, мы не станем вас в этом уверять. Для всякого менялы родина там, где его гешефт, но позволю себе сообщить вам, что уважаемый мессир Каткомб был прихвачен тайной канцелярией и обожжен раскаленным железом в живот за то, что с этим вашим герцогом готовил какую-то интригу. Я не хочу попасть в разработку к тайной канцелярии.
– И я не хочу, – сказал Квордам. – Мне неинтересна политика. Мне интересен гешефт.
– А если сама политика хороший гешефт?
– Нет уж, лучше обойтись процентами с обмена, кредитами и какой-нибудь там рыбой, зато живот никто жечь не станет.
– Согласен с мессиром Тордлавом, – кивнул Квордам. – Король уважает наши интересы, мы уважаем интересы короля.
Пангани пожал плечами и стал с обиженным видом перемешивать в чашке остывший шоколад. Возникла неловкая пауза.
– Вы можете поговорить с вашим другом, не вплетая политику? – спросил Тордлав.
– А кто вообще говорил про политику? – снова пожал плечами Пангани и отхлебнул из чашки. – Ваш шоколад клопами воняет!..
– Выпейте еще наливки, она без клопов, – предложил Тордлав.
– Хорошо, я решу этот вопрос коммерчески, но нам придется раскошелиться, – сказал Пангани.
– В пределах разумного.
