– Но зачем хорошие замки на ненастоящих сундуках?
– Затем, чтобы их пришлось открывать очень долго. Пока разбойники не узнают, что в сундуках камни, они будут находиться возле сундуков. Когда поймут, что это обман, побегут за следующими.
– Замки нынче дороги! – покачал головой Ламтотул.
– А вы просто забейте сундуки кривыми гвоздями! – посоветовал Ронни. – Гвозди-то куда дешевле замков будут.
– Ай, какой умный, да? – всплеснул руками Тинлуб и посмотрел на брата.
– Да, – произнес тот после паузы. – Теперь и ты тоже можешь называть нас гномами.
– Спасибо, – пожал плечами Ронни, который не оценил этой привилегии.
– Сегодня мы привезли вам первую часть жалованья, – сказал Ламтотул и, сунув руку в карман камзола, достал увесистый кошелек. – Мы много думали, мы смотрели на вас и решили, что вы полностью нам подходите. Оба.
С этими словами Ламтотул передал кошелек Мартину, и тот так же молча убрал его в карман.
– И вы не спросите, сколько там? – удивился Тинлуб.
– От этого в кошельке не убудет и не прибудет, господин Тинлуб.
Почему-то это рассмешило гномов, и они поднялись.
Мартин и Ронни встали тоже.
– Вторую часть жалованья вы получите, когда сундуки окажутся в Пронсвилле.
– Разумно, господа. Нас это устраивает.
– Очень хорошо, в ближайшие три дня мы сообщим вам день и час, когда отправимся в дорогу, – пообещал Ламтотул. Потом они с братом снова пожали Мартину с Ронни руки и вышли из домика.
Возле крыльца их ждал старшина Ламтак, внимательно глядя на своих хозяев. Бричка стояла в десяти шагах, возница натягивал вожжи, а телохранители стояли на закорках, пряча за голенищами сапог широкие ножи.
– Как все прошло, хозяин? – спросил Ламтак.
– Это правильные браксы, оставь их в живых, – обронил Ламтотул.
– А что насчет разговора?
– Поговори, хуже не будет. Может, что выгорит.
– Что-то наверняка выгорит, – поддержал брата Тинлуб, и гномы стали подниматься в бричку.
Возница дернул вожжи, ударил бич, и экипаж понесся прочь, а старшина Ламтак постоял еще немного, потом сказал:
– Ну, однако…
И поднялся в дом.
49
Поскольку жильцы были заняты, Ламтак отошел от двери и решил подождать – ситуация это позволяла.
А тем временем Мартин с Ронни вслух пересчитали золотые монеты из кошелька, и чем выше поднимался счет, тем больше восторга слышалось в их голосах.
Всего получилось девяносто золотых терциев, и это было здорово, ведь Мартин был готов и на десяток терциев серебром.
– Слушай, я столько золота в жизни в руках не держал! Однажды хапнули на рынке кошель с двадцатью золотыми – купец попался пьяненький, но об этом потом вся братва полгода вспоминала. А тут – девяносто! Как делить будем, а? Давай тридцать на шестьдесят – ты старшой, я понимаю.
– Ну почему же тридцать на шестьдесят? Мы товарищи, Ронни, поэтому поровну, – возразил Мартин.
– Поровну? У воров так не принято.
– Но мы с тобой уже не воры, правильно?
– Правильно! – обрадовался Ронни и стал лихорадочно отсчитывать свою половину, но потом вдруг спохватился и отодвинул монеты к Мартину.
– Знаешь, держи лучше эти деньги в своем кошельке.
– Ты не хочешь носить свои деньги сам?
– У меня есть один терций серебром и немного меди, этого пока хватит, а нашу общую казну будешь носить ты.
– Хорошо, Ронни. Договорились.
Мартин убрал монеты, завязал кошелек и спрятал за пояс.
В дверь постучали.
– Входите, мы не спим! – крикнул Ронни и захихикал, все еще не отойдя от возбуждения, вызванного пересчетом золота.
Хлипкая дверца приоткрылась, и в проем снова протиснулся Ламтак.
– Не помешаю, господа начальники?
– Нет, Ламтак, не помешаешь. Давай уже на «ты», что ли… – предложил Мартин.
– Как скажете, господа начальники.
Ламтак прошел в комнату и, внимательно осмотрев все табуретки, выбрал ту, на которой сидел в прошлый раз.
– Она мне хорошо подходит, – пояснил он. – Мне бывает сидеть туготно, нога побаливает.
И он похлопал себя по колену.
– Ранение? – спросил Ронни.
– Да, удар копьем.
– Ты воевал?
– Да, много где пришлось. Только здесь и дохнул свободного воздуха. Тихо тут у вас, у браксов. Мирно.
– А там, откуда ты родом, идут войны? – спросил Мартин.
– Войны идут везде, даже ваш король воюет с Инзи за острова.
– И что, жестоко у вас воюют?
Ламтак вздохнул и коснулся рукояти меча.
– Да, очень жестоко.
– А где ты получил удар копьем? – уточнил Ронни.
– В битве при Биль-Роме, пятнадцать лет назад.
– Никогда не слышал про такой город.
– Это не город. Это небольшая деревушка, возле которой на холмах сошлись легионы ордингов и войска короля веспов Нордика Четвертого. Страшная была битва.
– А кто такие ординги?
– Ординги – отъявленные мерзавцы, они всех рубят на куски и слизывают кровь.
– А кто их король?
– У них нет короля, они кочуют вдоль побережья океана и приходят каждые пять-шесть лет собирать свою кровавую жатву.
– И что, от них нет никакого спасения?
– Есть спасение. Часть народа с побережья уплывают на другие берега – пересидеть, другие уходят в горы, ну а королю Нордику бежать некуда, и он принимает бой.
– Нордик – король гномов? – спросил Ронни, очень заинтригованный этой историей.
– Нет, у гномов нет короля. Нордик – король веспов.
– Веспы? – повторил Мартин и посмотрел на Ронни. – Кажется, я слышал про них. Это псоголовые чудовища, которые нападают на людей и перегрызают им глотки.
– Кто тебе такое сказал?! – воскликнул Ламтак, соскакивая с табурета.
– Мой надзиратель – монгиец Рунхо.
– Монгиец! – воскликнул Ламтак. – Вон оно! Говори уже прямо – злобный орк!
– Дык, вроде… – Мартин развел руками. – Так говорить нельзя.
– Можно, Мартин, можно! Ты же говоришь мне – гном, а я тебе – бракс! И твой знакомый орк – всего лишь прихвостень ордингов! Это в их рядах орки спустились в долину Пафа-Нутта и уничтожили самую большую в королевстве колонию гномов!..
