Прискорбный факт, конечно, и брат Тинлуба, Ламтотул, такого поведения не одобрил бы, но что оставалось делать, когда все висело на волоске? Как держаться без настойки, пережив момент, когда первая телега начала переворачиваться и все стоявшие на берегу гномы в ужасе закрывали глаза?
Что там настойка миранды, он бы глотнул и чистой перегонки и ничего не почувствовал, настолько ужасным был этот момент.
Но постромки обрезали вовремя, и несчастный мул ушел на глубину. Все обошлось, и Ламтак уже купил здесь подходящего мула, однако немного этого страха осталось. Предательского страха, ведь Тинлуб знал об этой миссии куда больше, чем рассказывал даже самому приближенному из гномов – Ламтаку.
– Вы спали с мечом на поясе, господин Тинлуб.
– Я знаю, старшина, – ответил Тинлуб и поднялся. Он не хотел выглядеть странным, поскольку тогда у старшины и всего отряда могли возникнуть какие-то подозрения.
– Вам следует снимать меч, хозяин, с ним спать очень неудобно.
– Хорошо, возможно, в следующий раз я его сниму, – пообещал Тинлуб. – Что ты принес?
– Тут всего понемногу – копченые куры, вяленая говядина, овечий сыр, а вот обратите внимание – моченые яблоки! Думали ли вы, хозяин, когда-нибудь испробовать такое?
– С удовольствием испробую, хотя раньше о таком не слышал.
Тинлуб взял из кожаной шайки сморщенное яблоко и осторожно надкусил.
– Хм… Вкус весьма своеобразный. Эти браксы те еще выдумщики.
– Смею заметить, хозяин, что ваш меч выглядит неубедительным, что ли. Это больше похоже на клинок, несмотря на изысканную рукоять и вязь на эфесе.
– Рукоять обыкновенная, замотана кожаной строчкой… – пожал плечами Тинлуб, однако сделал это слишком уж нарочито. Возможно, Ламтак заметил его смущение. – А этот сыр… К нему имеется масло?
– Да, масло обыкновенное – коровье, – старшина подал Тинлубу кусок бересты, на которой стояла пирамидка охлажденного масла.
Тинлуб ножом подцепил вершинку пирамидки и намазал на кусок сыра, потом положил все это в рот и улыбнулся.
– Прекрасно! Нам в Лиссабоне поставляют лучшее масло в городе, но и оно не настолько хорошее, как здесь.
– Все дело в травах, хозяин. Тамошние коровы питаются с выжженных солнцем холмов, а здесь у них заливные луга.
– Скорее всего, ты прав.
– Господин Тинлуб, а вы не хотите получить меч полегче и поудобнее? У нас имеется небольшой арсенал – так, на всякий случай. Вам бы с ним было удобнее.
Тинлуб вздохнул. Впечатления от масла как не бывало, осталась только досада.
– Старшина, давай ты сделаешь вид, что не замечаешь моего меча и того, что он необыкновенный – не такой, какие у всех.
– Я… – Ламтак пожал плечами. – Как вы скажете, хозяин, так я и буду думать и делать. Вот только…
– Что?
– Солдаты обратили внимание на ваши странные ножны.
– Значит, придумай для солдат подходящую историю, чтобы они на мои ножны даже не смотрели.
– Хорошо, хозяин, я что-нибудь придумаю.
– Ладно, давай поговорим о другом.
– Давайте, хозяин, – сразу согласился Ламтак. Он не думал, что все так обернется и дойдет до каких-то обид, хотя надеялся выведать у хозяина больше, прежде чем тот хватится. Этот меч давно привлекал к себе внимание Ламтака. Трехгранный, с большой рукоятью и коротким жалом. Ну зачем такие глупости в походе, где каждый воин может оказаться нужным?
А еще старшину удивило, что в поход пошел хозяин Тинлуб, а не хозяин Ламтотул, который и внешне выглядел покрепче, и имел кое-какую практику во владении мечом. Ламтак служил с его дядей в охране у одного богатого гнома, и тот отзывался о племяннике как об отличном фехтовальщике. Однако в поход отправился Тинлуб, да еще с этим странным мечом. Ну и что теперь Ламтаку думать обо всем этом? А ведь он обязан был думать, на нем висела ответственность за охрану обоза.
– Этот твой орк…
– Он не мой, хозяин, его наняли Мартин и Ронни.
– Хорошо. Что ты о нем думаешь?
– Я уже докладывал, хозяин, он бывший мой камрад, вместе воевали, но это уже в прошлом.
– Он не может помогать нашим врагам?
– Пока этого понять нельзя, хозяин. Он спас наших браксов от ингландских пехотинцев.
– Спас – это хорошо. Главное, чтобы он потом, когда мы будем подходить к Пронсвиллю, не оказался одним из них.
– Да… вроде не похож он на этих, хозяин. Морда битая, меч в зазубринах, к тому же знает, что и почем было при Сализмане.
– Ты же понимаешь, старшина, что все может перемениться, и даже Мартин с этим молодым воришкой могут оказаться не теми, за кого себя выдают. Куш очень большой, понимаешь?
– Я убью их, как только вы прикажете, хозяин.
– Хорошо, старшина. Сколько мы будем ждать их в деревне… как там она называется?
– Пересня, хозяин.
– Да, Пересня.
– Два дня. Если не придут, пойдем дальше.
– Хорошо.
– Однако в прошлый раз они не принесли ничего интересного, а о том, что за нами вышли отряды воров, мы и без них знали. Нужны ли вам, хозяин, такие траты?
– Нужны, старшина, нужны. Пусть они не приносят нам никаких новостей, зато они очень активны и привлекают к себе большое количество тех, кто мог бы охотиться за нами.
– Я понял, хозяин.
– Вот и хорошо. Что это такое, в туесочке?
– Пироги с клюквой.
– Очень интересно. Ну дай мне один, любопытно, что на этот раз придумали эти браксы.
85
Мартин стоял над ручьем и активно орудовал зубной щеткой. Ронни, почесываясь, зевал, дожидаясь своей очереди, а Бурраш находился позади них и наблюдал за действиями Мартина, время от времени морщась и встряхивая головой.
Накануне вечером, поддавшись любопытству после рассказа товарищей о приключениях в плену у разбойников, он решился попробовать белую глину на язык. Ну, как-то же они сумели обмануть бывалых бандитов?
Поначалу Бурраш списывал это на их актерские таланты, но, разжевав глину, признал ее силу и потом плевался до ночи – вот до чего горькой оказалась.
И теперь он смотрел на Мартина с пониманием дела, хотя и не переставал удивляться, зачем по своей воле скоблить зубы ядовитой глиной, пена от которой падала в ручей и, должно быть, поражала множество лягушек и рыбы.
Закончив с этим занятием, Мартин сполоснул щетку в проточной воде и отдал Ронни, который сейчас же зачерпнул из банки еще глины и принялся чистить зубы, а Мартин прополоскал рот, обмылся по пояс и, заметив Бурраша, сказал:
– Ну что, попробуешь щеткой? Ощущения, я тебе скажу, – освежающие!
