— Знаешь, Рыжий, есть такая штука, которая называется «честная работа», — Кир выпрямился, искоса глянул на Скрипача. — В других местах не получается, как здесь. Понимаешь, о чем я?
— Не особенно.
— Ну хорошо, давай поясню. Здесь никогда не пройдет лажа, которая проходит в других местах. Мир такой, понимаешь? На других принципах построен.
Ит с удивлением посмотрел на него — Гревис в тот момент очень точно ухватил то, о чем он сам думал многажды; поймал то, что он, Ит, чувствовал. Другие принципы, совершенно верно.
— Тут без фальши, — продолжил Кир. — Да, странновато временами, но все равно без фальши. Я тут четвертый раз, и каждый раз душой отдыхаю.
А вот про это он врет, понял Ит. Не отдыхать он сюда пришел. Что «без фальши» не врет, а про отдых — врет. Но правды не добиться.
* * *
Херсонесское плато, образовавшееся в незапамятные времена из-за тектонических сдвигов, представляло собой огромное каменное поле, простиравшееся километров на пятнадцать от береговой территории в сторону суши и являющееся, по сути, гигантским каменным клином, по форме мыса, острием выходившим к берегу и расширявшимся и понижавшимся в районе Севастополя. Там, собственно, плато уже как такового не было — подъем был совсем небольшим, но в районе мыса высота скал достигала почти полкилометра. Внизу, под скалами, находился одноименный поселок, к которому вела трасса, идущая вдоль берега, а наверху…
Наверху находился так называемый Звездный Колокол, неподалеку от которого стояла гостиница, а дальше — расположился небольшой аэродром.
Когда колонна встала под разгрузку на трассе перед поселком, их сразу же предупредили местные — прихватите питьевой воды, там, наверху, опять чего-то не заладилось. Пришлось разживаться у тех же местных канистрами за немалую цену. Потом почти полтора часа ждали на жаре «лифт» — на нем должна была спуститься вниз предыдущая рабочая смена. Пока ждали, успели пробежаться на местный маленький рынок, и убедились, что Ерги, увы и ах, был прав — цены и впрямь оказались совершенно безобразными, а сторговать что-то было почти нереально. Местные отлично знали, что, во-первых, у официалов водятся деньги, а во-вторых, альтернатив все равно нет. Никто не отпустит ни боевиков, ни пилотов в тот же Севастополь.
— Ну, наглые какие, — обозленный Скрипач запихивал в свой мешок рыночные покупки. — Ну сил же нет, какие наглые!..
— Рыжий, замолчи, — попросил Ит. — Подумаешь, тоже мне.
— Не «тоже мне», а оборзели вконец! — рявкнул Скрипач. — Этот чертов сыр стоит в Симфере пятерку! А в Москве, на базаре, десятку, и это, между прочим, дорого! Потому что привозной, и потому что…
Они сидели сейчас рядом со сваленными грудой вещами, на небольшой поселковой площади. Дальше, за поселком, где-то в километре или чуть побольше, вставала стена плато — красноватые скалы, поднимавшиеся ввысь, на которых кое-где виднелись небольшие группы растущего можжевельника. В вышине прострекотал едва различимый биплан, судя по шуму двигателя, какая-то вариация на тему У-2. Шел он на моторе, не на антиграве и не на пактовом двигателе, потом начал снижаться, мелькнул в синих небесах серебристый блик отразившегося от плоскостей солнца, и биплан ушел за пределы видимости, скрывшись за краем плато.
Ит снова принялся бездумно оглядывать окрестности. Ничего достойного внимания на площади не было. Белая меловая пыль, полупрозрачная тень от единственного дерева, под которым и сложили мешки, неширокая дорога. Покосившаяся от времени и непогоды металлическая стойка, на которой привинчена табличка — два раза в день тут ходил автобус номер восемнадцать. «Колокол» был его конечной, а другая конечная находилась в поселке Гончарное. Кто-то говорил, что от Гончарного можно добраться другим автобусом до Симеиза, но проверять это ни у кого не было времени. Работа…
Ит лениво разглядывал площадь, хотя смотреть было особенно не на что. Обычный южный сельский пейзаж. Ну, разве что три пыльных кипариса да маленькая мемориальная стела на другой стороне, а так… Неподалеку — низенькие шиферные заборчики, белые домики, с крашенными в голубой и зеленый цвета крышами; чахлые пыльные подсолнухи, кошка, испуганно прошмыгнувшая в узкий переулок… Тишина и безлюдье. И жара.
Где-то внизу, почти неразличимо, шумело море.
— Ит, чего ты вообще?! Ты ничего не…
— Биэнн Соградо Файри, за-мол-чи, — по слогам произнес Ит. — Не хочешь, не покупай. У нас с собой полторы тысячи рублей. На сыр хватит.
— Две.
— Тем более. Сыр нас не разорит. И я еще посмотрю, много ли ты съешь. И виноград тоже.
— …себе засунь этот виноград! При такой цене его и есть не захочется!
— Чего вы орете? — недовольно спросил Кир, сидевший на своем вещмешке неподалеку. Рядом больше никого не было — обе группы разбрелись кто куда. Большинство ушло на рынок, а гермо с мужьями пошли смотреть, что в этом году после зимних штормов стало с пляжем — у них на вечер уже появились какие-то планы.
— Случился приступ скупердяйства, — объяснил Ит. — Не обращай внимания.
— Угу, — кивнул Кир. — Блин, где «лифт»? Хоть бы навес какой был, сидим, понимаешь, на самом солнцепеке…
— Может, искупаться сходим? — предложил Ит. — Попросим вещи посторожить, если кто-нибудь вернется…
— Не, не надо пока, — отмахнулся Кир. — Вечерком, как разложимся.
— Инструктаж и совещание завтра, — напомнил Скрипач. — А сегодня, боюсь, с документами просидим черт-те сколько.
— Не знаю… — Ит задумался. — Искупаться я и в самом деле не прочь. В Москве вода все-таки грязная, а в «Бору» было не до купания, некогда.
— А то тут будет когда, — огрызнулся Скрипач. — О, слушайте, — вдруг оживился он. — Может, нам поселиться как-то поближе?
— Зачем? — с подозрением спросил Ит.
— Затем, что контингент меня не радует, — признался Скрипач. — Ерги и компания… ну… Ит, понимаешь…
— Да понимаю, не продолжай. Меня смущает больше всего то, что они могут начать лезть не свои дела — по работе. Что они там себе навоображали про то, кто с кем спит, меня волнует мало, — признался Ит. — Субординацию, конечно, никто не отменял, но мало ли что.
Кир согласно кивнул.
— Понимаю. Ладно, давайте так — как только поднимемся, тут же рвем когти в гостиницу, и пытаемся занять чего-нибудь угловое, — предложил он. — А если мне дадут кого-то в товарищи, я этого товарища за сутки отважу, как не фиг делать.
— Это как же? — поинтересовался Скрипач.
— О, ты меня плохо знаешь, Рыжий, — усмехнулся Кир в ответ. — Чаще всего достаточно просто улыбнуться разок…
— Ну-ну, — скептически заметил Ит. — Впрочем, мне-то что.
В вышине мелькнула тень, а затем раздался негромкий певучий сигнал — две ноты, чередующиеся с интервалом примерно в секунду. Все подняли головы. Прямиком площади откуда-то сверху опускалась конструкция, выглядевшая проще некуда — прямоугольная серо-черная платформа, длиной метров десять и шириной пять, тонкая, как картонный лист. Вокруг нее пробегали неяркие световые сполохи, видимо, работало силовое поле. Платформа мягко спланировала вниз и опустилась на площадь. Рауф, пилотировавший платформу, сидел на небольшом возвышении в ее головной части, перед ним висела полупрозрачная панель управления. Платформа была заполнена народом, люди и рауф вперемешку, и завалена вещами — уезжала смена. Как только платформа приземлилась, и рауф отключил поле, все споро начали стаскивать с платформы вещи; площадь тут же наполнилась оживленными веселыми голосами. Смене сейчас предстояло спуститься вниз, к трассе, и сесть в те самые БЛЗ, которые доставили сюда новых боевиков и пилотов. За эти три часа машины дошли до расширителя, развернулись и заправились.
