— Они вместе работали?
— Да. А, нет. Ты про Софью?
— Угу.
— Нет, нет, что ты. С еще одной женщиной… если Машка одна сейчас, значит, и той больше нету. Черт-те что… Как думаешь, она знала, что я тут пять лет уже?
— Думаю, что не знала. — Кир тоже выкинул сигарету. — Они в Москве живут, а ты по регионам мотался, так?
— Ну, так…
— Значит, не знала, — уверенно ответил Кир. — Волк, ты все-таки скотина. Ты меня чуть до инфаркта не довел.
— Когда? — опешил тот.
— Когда сказал, что не приедет никто. У тебя совесть есть?!
— Так я и сам не поверил, подумал, что у тебя от горя и впрямь крыша съехала.
— Волк, они точно помогут?
— Они? — Волк рассмеялся. — Не сомневайся. Видел, Софа его за руку взяла?
— Ну да.
— Ты понял, что она сделала?
Кир отрицательно покачал головой.
— По-моему, ничего, — ответил он неуверенно.
— Ошибаешься. Они ничего просто так не делают. Ты смотрел на Софу, а я на Скрипача — ему, кажется, легче стало в ту же секунду. Кир, не бойся, они справятся. Ты просто не видел никогда, какими те же Барды из Сети приходят…
— Так никто не видел.
— Да что ты. Спроси у Ри, а еще лучше — у Джессики. Сэфес зачастую тоже в таком виде выходят, что… — Волк махнул рукой. — И вытаскивают. Еще как вытаскивают. Ита тоже спроси, он знает.
— Волк, пойдем к ним, — попросил Кир. — Может, Берте чем помочь надо. Психа разбудим.
— Ой, не надо его пока будить, зачем?! Пусть поспит хоть сколько, он себе все нервы вытрепал за эти дни, я на него смотреть не мог спокойно. Уже думал как-то таблетку ему подсунуть, но не решился. Может, и к лучшему. Ладно, пойдем. Действительно, засиделись мы с тобой тут.
* * *
Берта к их возвращению накрыла на стол — вазочка с остатками овсяного печенья и окаменелых конфет и три чашки с чаем. Киру она поставила самую большую кружку, пол-литровую, пивную, глиняную, с надписью «Рига» и аляповатой картинкой. Он заметил — она всегда старается сделать так, чтобы ему досталось всего побольше. И еды кладет чуть не двойную порцию, и эта чашка… Потому что он, Кир, большой, и она так… заботится? А как еще это можно понять?
— Ребята, вы пейте чай, хорошо? Давайте, садитесь. Волк, что ты Иту уколол, он вообще ни на что не реагирует, я его двигала, он даже не проснулся.
— Реланиум, — отозвался Волк. — А зачем ты его двигала, скажи на милость?
— Чтобы плед вытащить, укрыть хотела. Может, им тоже чаю предложить? — спросила она. — Как-то неудобно получается.
— Берта, ты волнуешься. Если ты настолько волнуешься, подойди, постучи, и спроси, что и как. Не надо прикрываться чаем, — строго ответил ей Волк. — Волнуешься, да?
— Да, — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривая и жалкая.
— Тогда пойди и спроси.
— И я с тобой. — Кир тоже встал. — Врать не буду — потряхивает что-то.
— Сходите вдвоем, а то этак и меня начнет потряхивать.
…На робкий Бертин стук из комнаты раздалось бодрое: «Входите, входите». Они вошли и нерешительно остановились у двери.
— Да проходите вы, не стойте. — Маша повернулась к ним. — Вы же посмотреть хотели? Вот и посмотрите. Все неплохо, мы думали, будет хуже.
В комнате за этот час изменилось многое. Во-первых, начисто пропал запах — Киру почудилось, что теперь тут едва заметно пахнет озоном, словно после грозы. Во-вторых, Встречающие привезли, как оказалось, свой свет, необходимый им для работы, и сейчас над кроватью плавал в воздухе длинный полупрозрачный флаер-лайт янтарного оттенка. В-третьих, стало значительно теплее.
— Он у нас молодец, — улыбнулась Софья. — Умница. Подойдите поближе, мы вам кое-что покажем.
Рыжий лежал на боку, укрытый до пояса тонкой тканью, и, казалось, спал. Лицо его стало спокойным, расслабленным, а днем, когда он просыпался, его не покидали напряжение и боль.
— Ну? Видите? Маш, покажи фокус, — попросила Софья. — А ну-ка, давай…
Та провела рукой Скрипачу по боку, и он вдруг слабо дернул ногой, пытаясь лечь удобнее.
— Никакого паралича, незачет Волку, — усмехнулась Софья. — Мы пока что не работали еще, замечу. Это всего лишь стимуляция.
— А что вы сейчас делаете? — спросил Кир.
— Пока что чистим кровь, поддерживаем, даем ему отдохнуть и решаем, что лучше делать следующим, — объяснила Маша. — Дальше мы восстановим то, что необходимо восстановить сразу, и запустим на восстановление то, что сразу сделать не получится. С ним очень приятно работать…
— Он жить хочет, — объяснила Софья. — Он сам хочет жить, и он нам помогает. Как может, конечно. Но это много, поверьте.
— Вы с ним говорили? — спросил Кир.
— Конечно, — кивнула Маша. — Полчаса назад. Очень волнуется за всех вас, переживает, что вы так нервничаете. Так что вы давайте там все успокойтесь, ладно? Не подводите его.
— Еще просьба. Через пару часов разбудите второго. Мы почитали сейчас их досье, они идентичны, и нам бы неплохо кое-что поглядеть, — попросила Софья. — Ну что? Вы успокоились немножко? — Кир кивнул, Берта тоже. — Вот и молодцы. Идите, пейте чай, а я к вам попозже подойду. Кто-то блинчики обещал, — прищурилась она. — С вареньем.
В коридоре Кир отошел на несколько шагов, потом остановился, и вдруг сел на пол — так же, как сидел все эти дни Ит. Сел, привалившись плечом к стене, потом поднес к лицу трясущуюся ладонь.
— Кир… — Берта растерялась. — Тебе, может, валерьянки дать?
Он отрицательно помотал головой.
— Пока не увидел, не верил, — произнес он еле слышно. — Не надо валерьянку, Берта. У меня просто крыша, по-моему, рванула не в ту сторону.
— Она у всех рванула. — Берта села с ним рядом. — У меня тоже. Кир… а ты какое варенье любишь?
Кир задумался.
— А какое есть? — спросил он.
— Клубничное и абрикосовое, — подумав, сообщила она. — Рыжий больше клубничное любит…
— Тогда абрикосовое, клубничное ему оставим. А Ит?
— А Ит любит сгущенку… Кир, можно я заплачу, а? — попросила Роберта.
— Давай. А я тебя буду утешать. Я сегодня всех утешаю. — Он усмехнулся. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты умная, смелая и очень маленькая?
Берта засмеялась сквозь слезы.
— Сегодня никто. Ты первый. Пойдем чай пить, правда. Остынет же…
* * *
Ит не поверил, точно так же, как Волк до него. Не поверил, пока его, спотыкающегося от усталости и снотворного, чуть ли не за руку отвели в комнату. Потом минут десять потратили на то, чтобы как-то успокоить, — когда до Ита, наконец, дошло, кто перед ним, и что происходит, он попытался встать перед Софьей на колени… и поднялся только тогда, когда Волк сказал, что если он продолжит в том же духе, получит еще одну дозу реланиума.
