– Игнат. Ты где такую игрушку взял?
– А это нам Иван Михайлович на испытание передал, еще с неделю назад. Сказал, что сработал по вашему заказу, для полиции. Чтобы, значит, стрелять по бунтовщикам и не убивать их. Ну и вот!
– Какой Иван Михайлович?
– Так Браунинг?..
– Понятно. Ну и как испытания?
Игнат потерял большую часть уверенности:
– Командир, так мы же поперва на себе, все честь по чести, я и сам под пульки эти гуттаперчевые вставал, нормально. А вы же сами говорили, чтобы мы вас чем-нить новеньким порадовали…
– Это да! Уж порадовали, так порадовали. Ух, ё!
Утвердившись на ноге (вторая ощутимо подламывалась), побежденный фабрикант последовательно сбросил с себя всю защиту, бережно ощупал бедро и еле удержался от того, чтобы не сплюнуть.
«Здравствуй, любимая трость!»
– Вы когда на себе испытывали, в защите были? Так, а с какого расстояния стреляли?
– С десяти сажен.
«Двадцать метров, значит».
– В грудь?
– Так точно.
Плевок отчетливо запросился на волю. Мало того что в него пальнули с вдвое близкого расстояния, так еще и попали очень удачно, как раз в стык между щитками. Тонкими щитками – грудная кираса была заметно толще остальной защиты. Вдобавок использовали длинноствольное оружие с новым, толком не проверенным боеприпасом. За-ши-бись! Не был бы он уверен в преданности своих, гм, экспедиторов… Очень плохо бы на них подумал. С соответствующими выводами.
– М-да. Ну что же, молодцы, хвалю! Премия – всем четверым, заслужили.
«Убитые» экспедиторы тут же облегченно зашевелились, время от времени довольно улыбаясь и провожая внимательными взглядами командира, захромавшего к выходу. А командир усиленного звена посмотрел на дробовик, что-то напряженно соображая, затем поочередно глянул на то место, где стоял он и где командир, и негромко выругался.
Александр же медленно, но отнюдь не печально дохромал до душевой, где первым же делом скинул основательно заляпанную грязью форму. Полюбовался на великолепнейший синячище, расцветающий всеми оттенками красного и синего, печально вздохнул и встал под колюче-упругие струи воды. Несмотря на неудачное завершение тренировки, в общем и целом она прошла на удивление хорошо. А бедро?.. Сам виноват, расслабился.
«Самое плохое – что я ничего такого не почувствовал. Хм. Не потому ли и не почувствовал, что Игнат и не желал мне ничего плохого? Или все же это я сам прошляпил?»
Надевая свежую форму, князь на мгновение замер. Потом тихо засмеялся. Потому что в голову внезапно пришла мысль. Про учебные гранаты, а также о том, как приятно ему будет испытать такую новинку. Вообще-то даже и не новинку, а уже хорошо и не раз опробованное на контрабандистах средство… Разве что вот шашки с пироксилином и динамитом не стоит использовать, вполне хватит и светошумовых «хлопушек».
«Ответное «алаверды», за резинострел!»
Так он и шел сквозь всю фабрику с легкой улыбкой на лице, радуя всех встречных своим явно хорошим настроением. Которое сохранилось неизменным даже после долгого подъема по лестнице в управе – нога хоть и болела, но делала это вполне терпимо. Присев за стол, Александр глянул на часы и, в очередной раз довольно хмыкнув, подтянул к себе ежемесячный обзор по всем его предприятиям, за авторством Горенина.
«Так-с, что там у нас?.. Бумаготкацкий заводик, стараниями и заботами Сонина распухший до настоящего заводища, сиречь комбината, по выпуску канцелярских принадлежностей. Смотрим на доходную часть… Гм, неплохо. Расходы?.. Еще лучше. Кто бы подумал, что бедные чиновники – не такие уж и бедные?»
Ежедневники, папки на пружинных переплетах, письменные наборы из нержавейки и прочие мелкие радости завоевали сердца всех «рыцарей пера и чернильницы» с такой скоростью, что на ум приходило только одно слово. Эпидемия. Скромные служащие, получившие возможность заиметь пару-тройку небольших, но ОЧЕНЬ статусных вещиц за сравнительно невеликие деньги, не жалели даже последней взятки (а чего жалеть-то, даст бог, еще не раз принесут!), удовлетворяя свои представления о прекрасном. Которое виделось им в виде (например) степлера из нержавейки, украшенного щечками из моржового клыка и обязательной гравировкой. Или ежедневника, обтянутого дорогой кожей и размерами своими напоминавшего карликовую папку. Открываешь его, а там! Страничка-календарик, в коем заботливо помечены все выходные и праздничные дни. Посмотрит на такой календарик какой-нибудь Акакий Акакиевич, и на душе у него станет чище и светлее – не так уж и много ему приходится работать. Вложенные ручка и карандаш помогут владельцу при случае что-нибудь записать. Ну, или почесать в ухе. В кармашки под визитки прекрасно поместятся сложенные вчетверо банкноты, а специальное отделение для фотокарточки позволит чаще вспоминать про родных… Если же вместо фотокарточки вставить небольшое зеркальце, появится возможность любоваться только на себя, любимого. Иногда поверх всего этого богатства еще обнаруживались и миниатюрные счеты, инкрустированные золотом – маленькие только в смысле размеров, разумеется, но никак не цены. Ну и обязательный именной вензель владельца – без этого никак. Купцы ведь тоже любили при случае скромно выпятить свой достаток. Как и промышленники. И банкиры. А также все остальные, способные недрогнувшей рукой выложить на прилавок от одной до пяти радужных бумажек сотенного достоинства.
«Ладно, что дальше? Вотчина потомственных металлистов
[19]
, чья сила исключительно в плавках, хе-хе».
Александр вспомнил, как в один из своих первых обходов фабрики зашел в литейный цех и услышал странное ритмичное ухание-оханье, а также легкий звон. На вопрос о его источнике мастер ответил очень просто – мол, послал двух металлистов козла отодрать. Непонятно, что подумал управленец, когда его работодатель как-то странно хрюкнул и сдавленным голосом попросил показать ему сам процесс, но к источнику суровых мужских стонов провел незамедлительно. И еще пять минут дисциплинированно отворачивался, ожидая, пока князь просмеется и придет в себя. Оказалось, что козлом в литейке именовали лужицу металла, застывшую на полу. Ну, а металлисты… Нет, эти мужчины тоже любили металл, но предпочитали выплавлять его из руды, а не таскать на себе в изрядных количествах.
«Так, у сталеваров все нормально. Что у меня по фанере? Угу-м, вот и первая ложка дегтя – леса завались, а клея постоянно не хватает, так что производство достигло своего потолка. Вернее, это поставщики достигли предельного уровня в производстве клея, деревообрабатывающим комбинатам еще расти и расти над собой. Н-да. А ведь Кыштымские заводы начнут хоть что-то выдавать только через год, так что, увы и ах. Что же, ждем и терпим. Ярославский консервный. Гордость моя и краса, производство двойного назначения, способное закатывать в тонкостенные жестянки как тушеное мясо, так и свежайший тол – только к последнему еще и приправа в виде взрывателей нужна. Хм?!»
