Вдоволь нахватавшись первосортного ультрафиолета (кожа тихонечко зудела, наливаясь чуть заметным румянцем), сиятельный князь опять зашел в озеро – только на сей раз нырять и купаться не стал, ограничившись умыванием. И намачиванием своей блондинистой шевелюры, которая высохла едва ли не по выходу из воды. Оделся, привычно радуясь ласковой прохладе шелковой подкладки (без нее носить штаны из шерсти мог только матерый мазохист, ибо натирала и кололась эта самая шерсть похлеще иного абразива), потянулся и в раздумье покатал между пальцами небольшой голыш. Попрощаться или так уйти?
«Если попаду – а я ведь попаду – визгу будет!..»
Вздохнул и уронил отшлифованный водой и песком камешек обратно. Уже через пять минут, размашисто шагая по едва заметной тропинке, он позабыл и о них, и об испорченном настроении – зеленеющие на полях ростки пшеницы напомнили о делегации, пожаловавшей к нему на второй день каникул. Соль земли русской в составе трех самых авторитетных (и расторопных) старост и одного незнакомого молодого попика, первым же делом сообщила, что за здравие князя молятся все окрестные села – очень уж божеские условия выставляет его сиятельство своим арендаторам. Такие божеские, что с прошлого урожая общины почти и не голодали. А кое-кто из самых оборотистых хозяев так даже и недоимки прошлых лет умудрился закрыть. Вторым делом крестьянские начальники доложили о полном завершении озеленительных работ – порубленный по недомыслию лес насадили заново, а кое-где так даже и с запасом. Исключительно из уважения к молодому хозяину, ага. Насчет третьего дела хорошо поставленным голосом выступил служитель культа, опять-таки поблагодаривший сиятельного мецената за солидное пожертвование на нужды его прихода, и хотя ничего такого за собой Александр и не числил, природная скромность заставила его промолчать. В самом-то деле, не говорить же батюшке, борода которого более всего напоминала жидкую мочалку, о том, что все это происки помещицы Лыковой? Меж тем делегация сельских старшин осторожно уточнила: а не собирается ли его сиятельство что-либо менять в условиях аренды? Получила отрицательный ответ и тут же испарилась, как говорится, от греха подальше, чтобы не передумал.
«Если вспомнить, что они мне говорили про виды на урожай, становится абсолютно непонятно, какого… гм, толстого овоща ко мне зачастили собиратели дани на прокорм всевозможных голодающих. Ведь помню же, что и из Рязанской губернии приезжали, а вот поди-ка ты!»
Передразнивая говорок одного из старост, князь повторил:
– Даст-то бог, так сам-десять
[40]
соберем, барин!
«Интересно, а сколько у них обычный урожай? Наверное, вполовину от прошлогоднего?»
Молодой аристократ (пока еще не знающий, что уже год как вошел в первую десятку крупнейших землевладельцев империи) задумался так глубоко, что даже и не заметил, как дошагал до тетушкиного розария. Да и на само поместье он особого внимания не обратил, поскольку вдруг выяснил, что до обидного мало разбирается в столь жизненно важных для себя вопросах.
«Зато знаком с тем, кто присоветует знающего человечка. Ну, или нужную статистику раздобудет – господин Улитин и не то достать может, если его хорошенько воодушевить. Бескорыстный любитель кредитных билетов, блин… Но полезный, этого не отнять».
Обогнув компаньонку тети, пытающуюся что-то там ему сказать, Агренев добрался до «дежурного» блокнота в своей комнате и быстро исписал пару страниц.
– Уф!
– Александр Яковлевич, только вас и ждем!
Племянник Татьяны Львовны мученически вздохнул и кротко поинтересовался, вызвав тем самым понимающий смешок Пелагеи:
– И кто же к нам пожаловал на сей раз?
– Никто. Просто мы без вас обедать не садились.
– Мы?
– Я, Татьяна Львовна и пулярка под соусом велютэ. А еще ветчинные рулетики с хренком, гусиный паштет, караси в сметане, расстегайчики…
Такую почтенную публику никак нельзя было проигнорировать, а посему уже через пять минут его сиятельство князь Агренев отточенным движением заложил салфетку за воротник и придвинулся к столу. Глядя на то, как он ест, никто бы не сказал, что на сегодняшний обед Александр пришел изрядно голодным (спасибо охотникам, лишившим его своим дурным энтузиазмом хоть какого-нибудь завтрака), – ленивые движения и отсутствие видимого интереса к шедеврам кулинарии выглядели вполне привычно. Разве что неумолимо исчезающие с тарелки пулярка и рулетики о чем-то да говорили. Тетушка одобрительно посматривала на своего мальчика, демонстрирующего одновременно и безукоризненные манеры, и отличный аппетит, – и первое, и второе ее безмерно радовало. Вообще, за последние дни горделивая улыбка была частым гостем на ее лице: зависть одних подруг-соседок, внимание других, жадное любопытство третьих давали ей немало поводов для хорошего настроения. А что еще надо скромной пожилой помещице? Ничего. Ну, разве что еще и с внуками понянчиться?.. Вот только молодежь все не торопится ее радовать – ни дочь, ни сын (а никем другим она его и не считала, причем давно). Правда, от себя кандидатуры на роль княгини Агреневой она предлагать уже и не пыталась – в тех кругах, где ныне вращается ее Сашенька, выбор несравненно лучше, нежели в небольшом уезде не самой обширной Рязанской губернии. Но это ведь не означало, что можно было тянуть с таким важным вопросом?! Мужчина слагается из мужа и чина, и если второе Александру явно было без надобности, то первого так же явно и не хватало.
Татьяна Львовна едва удержала умиленный вздох при виде того, как ее мальчик аккуратно промокнул губы салфеткой и отодвинулся от стола, начисто проигнорировав как бокал с неплохим вином, так и графинчик с водкой. Одна кровь и лицо со своим отцом, вот только старый князь и не подумал бы вставать из-за стола, пока на нем была хоть капля спиртного. Царствие небесное покойничку, ибо сын взял от него только самые лучшие черты!
Поймав на себе удивленные взгляды компаньонки и племянника, хозяйка имения обнаружила, что, погруженная в мысли, совершенно машинально наложила на себя крест.
– Не обращайте внимания, вспомнила кое-кого. Дела, так сказать, минувших дней…
Тем более что нашлись дела и дней нынешних, причем Татьяна Львовна вспомнила о них очень даже кстати: Саша сыт, в столовой комнате все свои – самое время прояснить одну непонятную ситуацию.
– Александр, скажи-ка мне как на духу – тебе не знаком купец первой гильдии Козьма Алексеевич Зворыкин?
Спрашивая, помещица буквально впилась глазами в лицо племянника. И увидела легкое удивление, перешедшее в задумчивость.
– Вот так сразу не скажу, тетя. С московским, да и прочим купечеством в основном работает господин Сонин – вы же помните, я представлял его? Сам же я лично знаком только с дюжиной самых крупных, среди которых поименованной вами личности нет. А что у вас за интерес?
– У меня-то к нему нет, а вот у него – очень даже. Помнишь, я рассказывала про наглого приказчика, осмелившегося намекать мне на какие-то там неприятности?
