– Как звать?
В ответ раздалось только угрюмое сопение. Еще старший попытался презрительно сплюнуть, да видать во рту пересохло – получилось кое-как и на собственную бороду.
– Скромные какие… Еще раз – ваши имена?
Один из ветеранов вопросительно глянул на офицера, получил разрешающий кивок и коротко двинул младшему под дых.
– Ккххах…
– Ваши имена?
В этот раз плюха досталось старшему, прямо по ране в бедре.
– Чтоб вы сдохли все!
– Имя?
– Миклош…
– У второго?
– Эмил он.
– Ну что, Миклош. Поведай нам, как вы недавно двух пограничников убили…
Командир Олькушской заставы, узнав о перехвате крупной партии контрабандного товара, отреагировал весьма своеобразно: распорядился, чтобы все без исключения написали объяснительные (у писаря едва руки не отвалились – не все солдаты могли похвастать четким почерком, а пара вообще только читать и умела). Ознакомившись с объяснительными, Григорий Анатольевич отправил старшего и младшего унтеров второго взвода отдохнуть в погреб-гауптвахту (корнета трогать не стал… пока), послал двух вестовых в штаб бригады и к чиновникам из Таможенного департамента (уж что-что, а оценить и описать контрабанду чинуши всегда являлись как по волшебству и с изрядной оперативностью). Решив самые неотложные дела, ротмистр пригласил своего подчиненного на доверительный разговор в отрядную канцелярию.
– Штаб-ротмистр, и как это прикажете понимать? Вам вообще известно понятие субординации?! Разве вы получали мое дозволение на устройство этой вашей засады? Нет? И кто дал вам право убивать людей без суда и следствия? Я не слышу вашего ответа!
– Вы слишком громко кричите, ротмистр, потому и не слышите.
– Чт… Да как вы…
– Господа, я не помешал?
Бригадный адъютант Блинский примчался на заставу вперед всех, опередив даже подполковника Рослякова. Правда, не намного, всего на пять минут. Сухо поздоровавшись с Розуваевым и гораздо теплее с князем, Сергей Юрьевич сел за свободный стол и стал внимательно читать рапорты корнета, ротмистра и Александра, иногда многозначительно хмыкая.
– И в чем же…
– День добрый, господа!
Присутствующим в канцелярии офицерам пришлось немного обождать, пока и Валериан Петрович освоит почти два десятка исписанных от руки страниц.
– Гм, недурно…
Блинский едва заметно кивнул, выражая тем самым свое согласие, и негромко объявил:
– Ротмистр, мы вас слушаем.
Если речь Розуваева слегка сжать и избавить от разного рода канцеляризмов, то получалось примерно следующее: командир заставы выражал крайнее недовольство своим подчиненным, вменяя ему целый букет прегрешений. Многочисленные нарушения субординации: где это видано, устраивать какие-то там засады без ведома вышестоящего командира или требовать приказы в письменной форме?! Непонятные заигрывания с нижними чинами, доходящие до откровенного панибратства, подозрительные занятия-сборища, вечное самоуправство. Не поэтому ли сразу тридцать восемь ветеранов подали прошение об отставке? И самое тяжкое – это…
– Были убиты после того, как были задержаны! Я считаю расстрел безоружных не просто возмутительным, а позорящим честь русского офицера!
– Однако, ротмистр, вы понимаете, что вы сейчас сказали?
– Вполне!
– Гм, хорошо…
Сергей Юрьевич озабоченно нахмурился, минуту помолчал и с явной надеждой обратился к князю:
– Александр Яковлевич, вам есть что ответить на эти… на это заявление?
– Да, господа. По поводу вчерашнего мероприятия. Мне поступил сигнал от одного из моих информаторов о возможной проводке каравана. Время было позднее, и я не смог согласовать свои дальнейшие действия с командиром заставы – по причине его отсутствия и в канцелярии, и на квартире. Дальше… Сигнал оказался верным, и караван был перехвачен, причем я отдал приказание стрелять по ногам, что и было исполнено – все без исключения задержанные имеют почти одинаковые раны.
– Простите, что перебиваю вас, ротмистр (Розуваев даже дернулся, когда услышал эту фразу), а как же убитые?
– Вы знаете, Валериан Петрович, перестрелка в условиях такой видимости, практически в полной темноте… Я удивлен, что выживших оказалось так много.
– Н-да… пожалуй, что вы правы. Продолжайте, прошу вас.
– Теперь по поводу убитой троицы. Некто Миклош, Эмил и Влодзимеж, если я не ошибаюсь? Они являлись старшими среди задержанных контрабандистов и были допрошены мной на предмет установления их личности. Сотрудничать отказались и, когда их возвращали к остальным задержанным, напали на конвойных, попытались сбежать, на предупредительные крики и выстрелы не реагировали. Итог для них был вполне закономерен. Свидетели происшедшего – старший унтер и четверо солдат первого отделения моего взвода. Их рапорта я передал ротмистру Розуваеву вместе со своим. После этого инцидента я приказал связать всех живых контрабандистов и вести их на заставу, причем троих тяжелораненых повезли на лошадях. Собственно… пожалуй, на этом все.
– Понятно. А вот скажите, князь, почему нижние чины были вооружены винчестерами, а не штатным оружием?
– Дело в том, Сергей Юрьевич, что есть такое распоряжение господина ротмистра – всемерно беречь казенное имущество, в том числе и патроны к ружьям Бердана. Мне проще выдать нижним чинам свое оружие и свои боеприпасы, чем писать пространную объяснительную по поводу чрезмерного и ничем не оправданного расхода патронов.
– Однако! Гм, ладно, господа. Я думаю, нам следует считать весь этот разговор досадным недоразумением. А также поздравить Александра Яковлевича с очередным успехом! Я посмотрел… немного. Думаю, что премия выйдет не меньше тридцати тысяч. А вон и чиновники из Таможенного департамента появились!
Подполковник Росляков был полностью и категорически согласен с Блинским, корнет шумно переводил дух, ротмистр Розуваев угрюмо багровел, но молчал – идти против мнения сразу двух старших офицеров? Только ненавистный ему подчиненный не спешил радоваться, а подозвал вестового и тихо что-то приказал ему.
– Ну-с, Александр Яковлевич, как я посмотрю, ваша удачливость вас не оставила!
– Благодарю за лестные слова, Сергей Юрьевич, но боюсь, это был последний перехваченный караван на данной заставе.
– Вот как? Князь, вы преувеличиваете. Но, право же, мне искренне жаль будет расставаться с вами.
– Дело не в моей скорой отставке, дело в нынешнем командире Олькушской заставы.
Бригадный адъютант недоуменно взглянул на удивленного не меньше его ротмистра и осторожно уточнил:
– Вы не могли бы выразиться… точнее?
– Охотно, Сергей Юрьевич. Приказы, которые издает ротмистр Розуваев, заставляют меня думать, что он очень заботится о безопасности и удобстве для господ контрабандистов. Может, он им сочувствует? Или вообще имеет свой финансовый интерес.
