– Что?!
Григорий Анатольевич аж почернел лицом, до того ему стало дурно. Хватая ртом воздух, он не мог решить, что ему делать в первую очередь. Что-то орать, пардон, говорить ему просто не хватало сил и кислорода, молчать же было нельзя. А попытка положить руку на кобуру привела к тому, что на столе перед штаб-ротмистром материализовался штатный «смит-вессон». Недолгое, но очень тяжелое молчание разорвало появление запыхавшегося вестового с пухленькой папкой в руках.
– Вот, вашбродь… Разрешите идти?
– Ступай, голубчик, ступай. А вот, господа, мои доказательства. Это, изволите ли видеть, приказ о прекращении занятий по боевой подготовке с нижними чинами, это запрет на любую стрельбу в сторону границы. Надеюсь, все помнят, откуда к нам поступает контрабанда? Это распоряжение об экономии боеприпасов. Кстати, вы знаете, как именно несуны убили дозорных третьего взвода? Они просто послали одного молодого паренька с небольшой торбой на спине. Он якобы поздно заметил дозорных и бросился убегать, а они, естественно, за ним: им ведь было запрещено стрелять по нарушителям, даже предупредительный в воздух – и то нельзя. Их заманили в засаду и спокойно убили, и так же спокойно провели караван. Кстати, повторить это достаточно легко в любом месте дистанции. Так что потери еще будут. Далее… Вот приказ, запрещающий мне прореживать кустарник, в котором так любят прятаться контрабандисты. А вот, господа, небольшая подборка статистики: численность задержанного контрабандного товара за апрель – июнь прошлого и этого года… Право же, Сергей Юрьевич, не сочтите за лесть, но при вашем командовании дело обстояло куда как лучше.
По мере того как Александр выкладывал все новые и новые листы с подписью ротмистра, последний все больше и больше бледнел. А вот два старших офицера становились все озабоченнее: как-то уж слишком похоже на правду все выглядело.
– По поводу прошений об отставке. Я беседовал с поименованными в этом списке нижними чинами, и все они, как один, высказали одну причину, по которой подали свои прошения – интенсивные строевые занятия, иногда до шести часов в день, вместо положенного им отдыха. Господа, я считал, что на границе требуются несколько иные умения. Или планируется большой смотр-парад? Далее… Ротмистр забыл упомянуть в своем рапорте трехнедельной давности, что утрачено оружие дозорных, а именно два ружья системы Бердана. Вместо этого он приказал отрядному фельдфебелю изыскать замену. Тот, конечно, нашел. Не знаю только, чего это ему стоило. У этой замены полностью расстреляны стволы и крайне изношен ударно-спусковой механизм, то есть они годны исключительно для того, чтобы пугать издали. Как из них в случае надобности будут стрелять солдаты – натуральная загадка…
– Это все, Александр?
Видимо, от волнения или расстройства Блинский позволил себе некоторую фамильярность, но его можно было понять – далеко не каждый день узнаешь такие новости. Подполковник молчал, но бросал на Розуваева такие убийственные взгляды, что того лихорадило.
– Почти, Сергей Юрьевич. Господин ротмистр не так давно заявил, что я позорю честь русского офицера. На это полагается только один ответ. Я к вашим услугам, милостивый государь! Или мне нужно вас оскорбить так же, как вы меня?
Ротмистр величественно встал, обвел всех взглядом загнанной собаки и потерял сознание.
«Устал, сердешный. Или к нему дядя Кондратий пришел?»
В поднявшейся суматохе спокойствие сохранили только князь и бригадный адъютант: первый аккуратно собрал все листы обратно в папку, а второй эту самую папку принял, немного помедлил и приказал:
– Александр Яковлевич, до выяснения всех обстоятельств и выздоровления ротмистра вы – исполняющий должность командира заставы.
– Слушаюсь!
– Вот! Не было печали… до встречи, Александр Яковлевич.
Чиновник, закончивший оценку контрабандного товара, слегка удивился, когда увидел «вынос тела» так и не пришедшего в сознание Розуваева, но тем не менее быстро сориентировался и подсунул свои бумаги на подпись штаб-ротмистру Агреневу:
– Прошу-с… И вот на этом листе… Благодарю-с, вот это вам, и всего наилучшего!
Вернувшись в опустевшую канцелярию (корнета Дымкова князь приказным порядком отправил отсыпаться), Александр еще раз посмотрел итоговую цифру, довольно улыбнулся и, вызвав вестового, приказал выпустить из «холодной» старшего и младшего унтеров. Сидельцы, явившись в канцелярию, сильно удивились отсутствию «любимого» командира заставы, а еще больше – поведению и внешнему виду своего непосредственного командира: без фуражки, с расстегнутым воротничком на кителе, расслабленно-спокойный… Как кот, добравшийся до вожделенного куска рыбы.
– По вашему приказанию…
– Вольно. Значит, так. Младший унтер Кошин, быть тебе старшим через три дня. Приказ будет, не сомневайся. Вот тебе увольнительная, явиться в расположение до двенадцати следующего дня. А это десять рублей в счет премии. Свободен!
– Благодарствую!
– Ну а ты, старший унтер Долгин… – Офицер подождал, пока окрыленный Кошин испарится, и продолжил: – Чай будешь?
– Чего ж не буду. А где рот… господин ротмистр?
– Да приболел малость, я теперь за него.
Григорий окончательно расслабился и проворчал себе под нос, подсаживаясь за стол к командиру и так же, как и он, расстегивая воротничок.
– Шоб его черти взяли, гниду…
– Может, и возьмут, кто знает? Вот полюбуйся, сколько мы с тобой настреляли вчера.
– Ух! Тридцать восемь тыщ! Вот это да! Это… ух!
– Ты только сразу такое не брякни бойцам, помереть от радости могут. Так. Держи полусотенную и – восстанавливать душевное равновесие в… Где там дорогими духами пользуются? Ну ты хоть чай допей…
Через полчаса после отбытия офицеров-пограничников появились другие, так сказать, по линии жандармского управления. Передав Сурикову всех доживших до этого светлого часа контрабандистов и коротко пересказав официальную версию событий, подкрепленную копиями официальных же бумаг, напоследок князь предположил вслух и пофамильно, кто же именно мог быть получателем контрабанды.
– Я непременно проверю ваши предположения, князь. Скажите, а поименованные вами господа никак не связанны с недавним убийством некоего Збигнева Грабовского? Насколько я знаю, он как раз был посредником.
– Увы, тут я вам ничем помочь не могу. Но наверняка связь есть.
Слегка проводив служителей закона, на обратном пути штаб-ротмистр увидел ротного фельдфебеля, мнущегося в сомнениях прямо на крыльце канцелярии.
– Александр Яковлевич, дозвольте вопрос? Кто ж теперь на заставе начальствует?
– Я и начальствую, Трифон Андреич. Да вы садитесь. А что, требуется бумагу какую подписать?
– Не то чтобы… кха! Какие будут распоряжения, ваше благородие?!
– Устройте в казармах все, как раньше было. Если денег надо – обращайтесь, выделю.
