«Какая богатая тема! И главное – как вовремя! Гриша совсем уже загрустил да заскучал, теперь порадуется. Очередность будет такая: вначале решим вопрос с чиновниками, затем поработаем с курьером. Хотя, если этот Губерман оправдает хотя бы половину моих надежд, до курьера-контрабандиста я доберусь не скоро. А может, порадовать одного знакомого жандарма? Ювелиры варшавские, он теперь тоже в Варшаве. Ладно, позже решу».
Как только потеплело, поручик развил энергичную деятельность. Денщик отправился в служебную командировку в Варшаву (себя показать, на других посмотреть, а между делом снять приличные апартаменты). Оружейный мастер бригады принялся собирать корпуса… Ну, гранатой это обозвать было нельзя, жестяной цилиндр, туго набитый черным порохом и с огрызком бикфордова шнура снаружи скорее тянул на хороший взрывпакет. Вот когда прибудут заказанные аж в Риге пироксилиновые саперные шашки, десять фунтов магния и прочие полезные мелочи – вот тогда и можно будет соорудить настоящую гранату, вернее, несколько ее разновидностей. Григорий же, добившись полного успеха в своем взводе, принялся агитировать подходящих ветеранов в соседних казармах, и все шло к тому, что весной у собственности РОК наконец-то появится нормальная охрана и силовая часть будущей службы безопасности. Ну и напоследок – Лунев. Этот без сомнения достойный господин очень близко к сердцу принял попытку чиновников обидеть его лучшего, можно сказать, любимого и уже год как единственного клиента. А посему за порученное ему дело принялся безотлагательно и со всем возможным старанием, вследствие чего у господина Вятова в частности и Таможенного департамента Келецкой губернии вообще вскоре намечались крупные неприятности. Столичная звезда юриспруденции уже ехала в Ченстохов для разговора с князем Агреневым, двое нанятых журналистов, имеющих некоторую известность у почтенной публики, получили аванс и вовсю старались, сочиняя гневно-разоблачительные статьи о плохой работе чиновников и их повышенном корыстолюбии, а сам поручик, предварительно подумав, спровоцировал недовольство и возмущение среди офицеров своей бригады. На следующий день после разговора с полковником он отослал Греве письмо, и отправку трехсот пистолетов и патронов к ним задержали на неопределенный срок, точнее – до получения соответствующей телеграммы. Когда же ротмистр Николаев в очередной, двадцатый по счету, раз поинтересовался, когда же прибудет вожделенный груз из Сестрорецка, Александр грустно посетовал на неожиданно образовавшиеся сложные сложности и трудные трудности, толсто намекнув на Таможенный департамент как их источник. Что, как и кому говорил заведующий оружием 14-й Ченстоховской бригады, для князя осталось неизвестным, но на новогоднем балу в офицерском собрании гражданских чиновников было на удивление мало – ведь среди заказчиков были офицеры и из других частей.
В конце января, пользуясь тем, что у ротмистра Блинского полноценное «чемоданное» настроение, поручик завел разговор о том, как тоскует по своей тетушке и двоюродной сестре и как бы было здорово повидать их. А то когда еще доведется?
– Почему же так неуверенно, Александр Яковлевич?
Благодушно настроенный ротмистр был в принципе не против, тем более что сугробы на дистанции намело такие, что кое-где дозорные проваливались в снег по грудь, а следовательно, и протащить контрабанду в таких условиях было попросту нереально.
– Ну как же, Сергей Юрьевич! Вы же мне сами не далее как неделю тому изволили говорить о том, что ваш преемник – редкостный служака. А значит, и отпуска сверх положенного мне никак испросить не получится.
– Ну что же, родственников навестить – дело хорошее.
Оставив ротмистра Блинского и дальше мечтать о будущей беспечальной службе в… пока еще неизвестно где (хотя вроде как бригадный адъютант штаб-ротмистр Прянишников тоже уходил на повышение, освобождая тепленькое местечко), поручик отправился на плановую тренировку с унтером. Когда Александр в первый раз сказал Григорию, чем они теперь будут заниматься, то не сдержался и захохотал – уж больно потешно хлопал глазами его спарринг-партнер.
– Это как так – палкой-то?
– Ну не пикой же, Гриш?
– Воля твоя, командир, только я в толк не возьму – на кой это надо?
– Эх, Гриша! Из пистолей дуэльных я стреляю более-менее, и саблю с шашкой в руках ты меня держать научил… А шпага?
– Ну не без того, научил. При чем здеся шпага?
– При том, что обычно дуэли проводятся на трех видах оружия: дульнозарядные пистоли, сабли и шпаги. Хоть и говорят, что последние редко выбирают, но выбирают же! А ты хотя и изрядно меня натаскал, но саблист я не из лучших, а со шпагой так и вообще… Ближайшее фехтовальное общество, где я мог бы заниматься, аж в Варшаве, до которой день только ехать. Значит, что? Скорость мне надо развивать да учиться уходить от ударов. Понял теперь?
– Как не понять. Бате отпишу – ей-ей, не поверит, что я такое утворял.
– В смысле?
– Когда начнем, командир?
Когда корнет Дымков увидел, как поручик чертит на утоптанном снегу тренировочной площадки небольшой круг, он сразу сделал вид, что ему это неинтересно. Но когда на его глазах унтер стал охаживать князя палкой, не удержался и непроизвольно подошел поближе. Александр во время вынужденной передышки (радостный Григорий его попросту загонял) не поленился повторить свои объяснения и для него, а на следующий день старшему унтеру второго взвода пришлось стараться ровно в два раза больше, так сказать, трудиться на двоих. И все равно, когда поручик уезжал в отпуск, его плечи и грудь украшали россыпи мелких синяков.
Отправившись навестить дорогую тетушку, Александр немного заблудился и как-то незаметно оказался в Вене. Благо что о таком его конфузе никто бы узнать и не смог – исключительно потому, что он слегка изменил внешность еще до посадки в поезд. Прямо с вокзала поручик отправился в «Донау-банк», где и был встречен с редкой предупредительностью. Что ни говори, а дорогая одежда и манеры родовитого аристократа вполне заменяли визитную карточку.
– Чем могу услужить господину…
– Хофман. Я желал бы получить доступ к ячейке моего дядюшки.
– Прошу предъявить ключ. Благодарю. Соблаговолите заполнить эту форму. Еще раз благодарю. Прошу следовать за мной.
Все устроилось на удивление быстро: посетителя провели мимо двух хмурых охранников в уже знакомое хранилище, после чего клерк объявил, что вернется через…
– Я думаю, десяти минут мне будет вполне достаточно.
– Как вам будет угодно.
Из банка он вышел, держа в руках тот самый полюбившийся ему чемоданчик из крокодиловой кожи – теперь он заметно оттягивал руку своей приятной тяжестью. Немного пройдясь по городу, князь завернул в ювелирный магазин и выбрал чудесные серьги в пару к браслету с изумрудами для Софьи, после чего добрался-таки до «Дойче-банка», где изрядно пополнил свой счет – теперь на этом самом счету лежало ровно два миллиона. Подумав, Александр вернулся на вокзал, оставил излишне приметный чемоданчик в камере хранения и направился в Венскую публичную библиотеку, где три часа кряду знакомился с подшивками газет – начиная с вышедших прошлым летом и заканчивая самыми свежими, за двадцать девятое января этого года. Что сказать? Его замысел удался: полиция и жандармы явно пошли по ложному следу и наверняка до сих пор перетряхивали всех польских националистов, разыскивая скромного борца за независимость Речи Посполитой (пересажав попутно десятка два попавшихся под горячую руку реальных борцов; лентяи, могли бы и больше!). Судьба Иосифа осталась неизвестной, потому что последнее упоминание о нем – это то, как хорошо он помогает следствию. А дальше молчок. Самое интересное – после нашумевшего (и сильно) ограбления все банки усилили охрану и обзавелись сигнализацией.
