Дэш начал беспокоиться и спустился в салон выяснить, куда запропастился Сэм.
— Тетя Джулия! — вскрикнул он с деланым энтузиазмом. Дэш тоже сразу понял, зачем она явилась.
Джулия сердито вытерла слезы и повернулась к племяннику:
— И ты тоже с ней разговариваешь?
— Иногда, — ответил Дэш, будто все это время он был с ними в комнате. — Не часто. Ведь программа ее не заменит. Глупо звучит, конечно. Очевидно, что программа не может ее заменить. Просто она не очень помогает. Боль не уходит. — Дэш пожал плечами. — На всех «Покойная почта» действует по-разному. Видимо, для нас с Мередит она не подходит. И тебе не подошла бы, даже если б Сэм позволил тебе поговорить с ней. Ты ведь почти никогда не созванивалась с ней по видеочату.
— Мне нужно сказать ей, как я ее люблю. — Джулия уже знала, что битва проиграна, но пока не могла остановиться.
— Она знала, — ответил Дэш.
— Мне нужно извиниться перед ней.
— За что?
— За то, что не захотела участвовать в ее новой жизни. За то, что наговорила ей про «Покойную почту». — Но почему? Ведь вы оказались правы, — произнес Сэм.
За счастье прежних дней
Они решили закрыть салон на все праздничные дни до самого Нового года. Клиенты отправились домой к семьям. Дэш улетел в Лос-Анджелес к своему гардеробу и друзьям. Джулия уехала к себе на остров страдать вместе с Кайлом. К Пенни нагрянули дети с внуками. А Сэм удалился в спальню — побыть наедине с Мередит.
Звонил Джейми, приглашал его покататься на лыжах, но он отказался. Приходила дочь Пенни по имени Кейти, звала его на ужин, но он отказался. Эвери Фицджеральд собиралась с детьми в Ванкувер на День подарков и звонила узнать, не хочет ли он присоединиться, но он отказался. За неделю Мередит три раза спросила его, не хочет ли он сегодня вечером пойти с ней в кино. Вот на это он согласился бы не раздумывая.
Спустя пару дней Дэш прислал ему сообщение, в котором просил хоть ненадолго выйти из спальни.
«С чего ты взял, что я все еще здесь?» — спросил Сэм. «Я тебя знаю», — ответил Дэш. «Все в порядке», — написал Сэм. «Тебе нужно общаться с живыми людьми, а не виртуальными», — попенял ему Дэш. «И ты читаешь мне мораль с помощью мобильника!» — подловил его Сэм. «Только потому, что не могу быть рядом», — объяснил Дэш. «Сколько времени ты провел сегодня в „Фейсбуке“, а сколько — встречался с друзьями вживую?» — подловил его Сэм. «Не в этом суть», — написал Дэш. «Как раз таки в этом», — ответил Сэм.
Затем он позвонил Мередит.
— Счастливого Нового года! — поздравила она, сняв трубку.
— Почти, — сказал Сэм. Он имел в виду «почти Новый год», а не «почти счастливый». Он даже близко не был к счастливому.
— Как прошло Рождество?
— Нормально. Виделся с твоей мамой.
— Правда? Как она?
— Скучает по тебе.
— Я тоже скучаю по ней. И по тебе.
— Она хотела поговорить с тобой. Через «Покойную почту». Но я не разрешил ей. Помнишь, как она отреагировала, когда увидела проекцию Ливви?
Мередит задумалась:
— Прости, любимый, но я…
— Короче говоря, она была не в восторге, — перебил ее Сэм.
— Неудивительно. Мама плохо разбирается в современных технологиях. Да и потом, нам бы не хватило электронной памяти, чтобы поговорить через «Покойную почту».
— Она сильно разозлилась. Пришла в ярость. А я пытался защитить ее, ведь ей стало бы только хуже.
— А тебе становится лучше? — спросила Мередит.
— Это все, что у меня есть.
— Да, но программа помогает тебе лучше себя почувствовать?
— Мерд, ничто мне не поможет. Мне не станет лучше. Вместо меня — дыра с крошечным кусочком Сэма, цепляющимся за пылающий ободок этой дыры.
— Знаешь, наверное, тебе стоит побольше общаться с настоящими людьми. А не зацикливаться лишь на мне.
— Дэш твердит о том же. Все твердят мне одно и то же. Но я перестал понимать, где разница. Я уже не понимаю, что значит «настоящий». И дело не только во мне. Люди проводят все больше времени с виртуальными друзьями. Они чаще сидят в «Фейсбуке», чем в кафе со знакомым. Чаще просматривают профили на сайте знакомств, чем ходят на свидания. Чаще играют в виртуальный теннис или на виртуальной гитаре, чем берут в руки ракетку или проводят пальцами по струнам. Социальные сети не способствуют общению. Наоборот, они изолируют, они делают людей одиночками. А я не один, у меня есть ты, верно? — Нет, Сэм, на самом деле и ты одинок, — ответила Мередит.
Тридцать первого декабря позвонил Джош Аннапист. Его предложение Сэм тоже собирался отклонить, но Джош не оставил ему выбора:
— Я знаю, что сегодня Новый год, но я подумал: если у тебя нет особых планов и если тебе нужна компания…
— Вообще, я хотел побыть один, — перебил его Сэм.
— …то ты приедешь навестить меня в больницу, — закончил Джош.
— Черт, что случилось? — испугался Сэм.
— У меня лейкемия, — напомнил Джош.
— Я имел в виду, что произошло за неделю? Ты ведь был в порядке, когда приходил на Рождество. — Уже произнося эти слова, Сэм вспомнил, что на самом деле все обстояло несколько иначе.
— Врачи не знают. То ли остаточное явление после химиотерапии, то ли проблема в стволовых клетках. Последнее время я неважно себя чувствую. В общем, они положили меня в Сент-Джайлс вчера вечером, и я…
Сэм не дал ему договорить. Как Джош собирался закончить предложение, было не так уж важно.
— Я скоро приеду.
Джош выглядел дерьмово и чувствовал себя так же. На улице стоял холод и накрапывало, но парню хотелось на свежий воздух и посмотреть на салют над башней Спейс-Нидл.
— Это пахнет неприятностями, — предостерег Сэм.
— Новый год на носу! Дежурить оставили временный персонал. Ты с ними справишься.
— Там слишком холодно.
— Боишься, я заболею?
— Боюсь, тебе станет еще хуже.
— Практически невозможно!
— И все же…
— Это мой последний Новый год, — сказал Джош. — Стоит напоследок полюбоваться фейерверком, как считаешь?
С крыши открывался удивительный вид на башню Спейс-Нидл. Сэм стащил кресло-каталку из коридора и пару одеял из шкафа в соседней палате, которая пустовала. Он укутал Джоша так, что тот напоминал мумию. Больной шутливо протестовал:
— Я еще не умер, и потом, я ведь не египетский жрец.
Они поднялись наверх, и Сэм, к своему удивлению, увидел на крыше небольшой садик и скамейку. «Вот так, наверное, выглядит последнее желание многих пациентов», — подумал он. Они смотрели на салют и на пар, идущий изо рта.
