Марья Ивановна кутается в шаль, какая сырость! Три месяца простояла жара, а стоило покапать дождичку, сразу запахло плесенью. Все вещи пахнут, особенно одежда. Шкафы забиты, тоже по принципу «жалко выкинуть», хоть на тряпки сгодится. А только на тряпки и годится, ничего не осталось приличного… Раньше она шила, покупала в Мирославле ткани или перекраивала старое, но швейная машинка сломалась, а в Каменке чинить некому. Раньше бы Гришку попросила — золотые руки, когда трезвый… Теперь к нему не подступишься, птица важная…
Она перебирает наряды — скоро первое сентября, придется надевать вечное малиновое платье. Хм, попался мешочек с мамиными комбинациями и ночными сорочками, она и забыла о нем. Всё хлопковое, натуральное, и расцветки необычные, сейчас таких не найдешь… Идея! Можно разрезать несколько сорочек и сшить широкий лоскутный шарф, можно с бахромой даже… Без машинки полдня уйдет, зато будет обновка. Да уж, шикарные наряды, в Мирославле стыдно показаться, не то что в Швейцарии…
И не стоило к Нюре заходить, такой неприятный осадок… В Каменке только две приятельницы, с Милой больше тем для разговора, но она всегда плохо себя чувствует, а Нюра вообще… спросила, зачем она связалась с лилипутом и как, интересно, он ее удовлетворяет по-женски, с идиотскими шутками-прибаутками… А после разоткровенничалась насчет своего Кости — мол, мужик он хозяйственный, но слова ему не скажи, с Нюркой не советуется, решил разводить соболей вместо кроликов — говорит, что они неприхотливы, — а им нужны специальные домики, и витамины, и много чего, и всё это Нюра должна узнавать и сама этим заниматься. И требует, чтобы Нюра уволилась с работы, а у нее кафе — единственная отдушина, и вообще — дружки к нему стали ездить все в наколках, что-то они явно замышляют… и всё в таком духе. И сильно она теперь о Гришке жалеет, потому что Гришка такой видный стал мужик, и уважаемый, и детям ведь родной, и сериалы они раньше вместе обсуждали, и всё у них было сообща… Марья Ивановна спросила — что ж ты не боролась за своего Гришку, если он такой хороший? Выкинули мужика на улицу, он мог вообще погибнуть, в канавах валялся. А зимой как? Ты об этом думала? Костик то-сё купил, Костик каменный забор поставил и новую веранду, а теперь Гришку назад захотела… Нюра только молча вздыхала с грустным видом. А когда Марья Ивановна спросила, знает ли она, что ее Гришка митинги по деревням устраивает, рассказывает всю эту чушь про лилипутов-антихристов, Нюра только зевнула — да какая разница, что он придумывает, тебя это сильно волнует? Тут Марья Ивановна не выдержала. Сказала, что такие придумки фашизмом попахивают, но Нюру, кроме мужиков, ничего не волнует, даже собственные дети, Люба в институт поступила, а ее Катя в баре будет прислуживать, и Коля к учебнику не прикасается… много чего сказала напоследок. Но Нюрка непробиваема: она даже не обиделась, только удивилась. Ты чего, Маш, так разоралась? Я, что ли, виновата, что они учиться не хотят? Сама знаешь, какие сейчас детки пошли, а у Катерины с трех лет одни мальчики в голове, какой институт? И на хрен тот институт, у тебя институт, а сколько ты получаешь? И вообще… я ж не знала, что у вас с этим лилипутом всё серьезно, ну извини, ты же толком не рассказывала… Ну и живите с ним на здоровье, чё так нервничать? А людям всё равно рты не заткнешь, сами потом успокоятся, когда языки начешут. Я только не представляю, Маш, как ты в школе теперь будешь…
Марья Ивановна тоже не представляет. Вернее, очень хорошо представляет… Она машинально кромсает ночные рубахи на лоскуты… кажется, перестаралась. Лоскутов хватит теперь на скатерть для большого стола, а почему бы нет? Вот и будет память о маме. Какая ирония судьбы — скатерть из маминых комбинаций…
Всё, надо ложиться, такая навалилась вдруг усталость, тело как чужое, даже рукой трудно пошевелить… и синие искорки летают по комнате, с глазами что-то странное происходит… похоже, до кровати не дойти, и она засыпает прямо в кресле…
γ
Куи выехал в Мирославль на рассвете, ливень застал его между Кручинино и Махеровкой, пришлось повернуть назад. Повезло еще, что не успел съехать с бетонки, когда разверзлись хляби небесные. Супердождище, настоящий тропический! Видимость стала почти нулевой, и он припарковался на обочине, чтобы переждать ливень, хотел помечтать — куда там! Что-то большое, грузовик или автобус — Куи даже не разобрал, пронеслось мимо, сорвало зеркало и угрохотало прочь, смерть прошла в сантиметре. Куи включил аварийную сигнализацию, хотя и полицейская мигалка не спасла бы ситуацию. Груженые и порожние монстры проносились в пелене дождя, а ведь за рулем часто нетрезвые водилы. Приходилось каждый раз вылезать из машины и отбегать к полю, трудно представить картину глупее. Промок до нитки, вымазал обувь в грязи, а дождь всё лил и лил, потоп продолжался часа два. Хорошо, что в багажнике нашлась рабочая одежда, замасленная, но сухая. Можно сказать, повезло: на грунтовке завяз бы по уши, а эвакуатор в эти края можно вызвать только из Мирославля… теоретически. Но что будет в реальности, это вопрос.
Переодевшись, он двинул домой, а по дороге решил посетить Кручинино — может быть, там найдется какой-нибудь магазин, в котором можно будет купить чемоданы. Маловероятно, но бывают же чудеса, да и крюк небольшой. Вчера они начали упаковывать вещи — не хватает трех чемоданов как минимум. Ну да, скопились вещички. Хо собирается почти всё оставить, взять только реликвии и образцы минералов. А у Куи две милые сердцу коллекции, и обувь он не оставит: мучиться потом, искать… И зачем оставлять этажерки Леонардо, их разобрать минутное дело… Нет, а реабилитационные примочки Хо? Он должен их взять с собой, иначе курс прервется. Значит, плюс еще один чемодан… Можно заказать эти несчастные чемоданы в интернет-магазине, но Куи захотелось съездить в Мирославль, вот и устроил себе приключение…
Всё равно настроение чудесное, душа поет! Хо дарит ему Привилегию Свободы! Кончились мерзкие отчеты, все унижения и ограничения, простые аты о таком счастье и не мечтают! Хо просто гений, мало что совершил открытие века, он гений щедрости! Эх… даже Марья Ивановна больше не раздражает, хочется сказать ей что-нибудь доброе. Бедный Хо, за эти два дня весь извелся, даже осунулся и похудел. А Марья Ивановна держит оборону, не приходит и не звонит, хочет сама принять решение, вот дура! А Хо не успел ей сказать, что она забеременела, и страшно переживает. Чисто бабский выпендреж, куда она денется? Лишь бы помучить мужчину…
Куи насвистывает ирландский мотивчик, любимую песню бабушки Дыу. Мир умылся дождем, утреннее солнце сияет, как при сотворении мира. На небе ни тучки, всё дышит свежестью — зелень лугов, синева неба… Какая благодать! Вряд ли им грозит реальная опасность: к оживленцам присоединилась еще кучка окрестных придурков, но Куи почему-то спокоен. Чтобы от трепа перейти к действию, нужно время, а они уедут из Каменки не позднее субботы. Но у партнера плохое предчувствие, у бывшего партнера, как приятно это звучит!.. А Хо уже дней десять знал, что свободен, ну конечно! Он мог бы отказаться от семейной жизни. Прощайте, душа моя Марья Иванна, не поминайте лихом… а ведь не использовал Привилегию, а, наоборот, обрюхатил училку. М-да, любовь — страшная сила. Или Хо сильно совестливый, его разве поймешь…
