Дак с грустью посмотрел на нее.
— Наверное, приходится быть гадом, если командуешь экипажем из отпетых разбойников!
— Ты задумал нас погубить? — зло прошипела она в ответ. — Думай, прежде чем говорить!
— Ой, у тебя получилось в рифму! — обрадовался Дак.
Сэре нестерпимо захотелось удавить его на месте.
— Закончили языками трепать? — рявкнул Глаз. — Вы заставили меня краснеть перед моим капитаном, поросята. Не будь я сама доброта, то вышиб бы вам мозги да скормил бы рыбам!
— Просим прощения, — сказала Сэра. — Мой друг просто ошалел от счастья, что попал на ваш корабль, поэтому слегка увлекся. Мы готовы приступить к работе!
Широкая ухмылка расплылась по лицу надсмотрщика. Сэра заметила, что несколько из его уцелевших зубов основательно сгнили и в любой момент готовы отправиться вслед за своими давно ушедшими товарищами.
— Что ж, это славно. Потому что работать вам придется до кровавых мозолей!
* * *
Глаз сдержал свое слово.
Никогда в жизни Сэра не работала так, как в следующие часы. Причем большую часть работы пришлось выполнять на коленях, скобля доски верхней палубы. Очень скоро все мышцы в ее теле застонали от боли. Дак помогал Сэре, а Рик полз за ними, размазывая черную корабельную смолу, которая прочно запечатывала стыки между досками, защищая палубу от воды.
Работа у Рика была самая простая, но ворчал он больше всех. Впрочем, они почти не разговаривали, поскольку стоило им сказать хоть слово, как кто-нибудь из команды грубо приказывал им задраить люки и делать свое дело. Они уже перестали понимать, кому подчиняются, поскольку каждый человек на борту считал своим долгом покрикивать на них и отдавать распоряжения. Глаз тоже не оставлял их своим вниманием, время от времени он появлялся рядом, осыпал своих новых работников проклятиями и снова исчезал неизвестно куда.
Сэра усердно скребла палубу, когда вдруг услышала над головой чьи-то голоса. Подняв глаза, она увидела двух мужчин, латающих прореху на парусе при помощи гигантской иглы и толстого шпагата. Сэра не разобрала, о чем они говорят, но ей показалось, будто она услышала имя «Амансио» и заметила, как один из мужчин кивнул куда-то в сторону кормы.
Сэра пихнула Дака локтем. Двое мужчин — один высокий, второй низенький — шествовали по палубе. У обоих были длинные черные волосы и рубашки с подвернутыми рукавами, обнажающими по локоть их мускулистые руки.
— Братья Амансио, — шепнула Сэра Даку.
— Угадала, — немедленно отозвался он. — Я видел их портреты, и клянусь, что это они! Тот, что повыше — Сальвадор, а который пониже — Рауль.
Сэра скосила глаза на Рика, но тот был слишком далеко, чтобы принять участие в разговоре.
— Что думаешь? Мятеж вообще будет или как?
— Не знаю. Думаю, нужно побольше разведать и разнюхать. У нас есть в запасе несколько дней.
— Да? С чего ты взял?
Дак ответил ей особым взглядом, говорившим: «Неужели ты могла хоть на секунду усомниться в моей безграничной мудрости?»
— Отлыниваем от работы, а? — раздался голос у них за спиной.
Сэра обернулась и увидела перед собой обоих братьев Амансио. Высокий, Сальвадор, наклонился к ней, упершись ладонями в колени.
— Вы, видать, те сорванцы, которых Глаз сегодня привел на корабль? — Он улыбался и выглядел слишком добрым для человека, способного выбросить капитана за борт. — Что ж, трудитесь усердно, и вас ждут великие дела!
Он выпрямился, и тогда заговорил его брат, Рауль:
— Великие дела, это точно. Вы, мальчики, станете частью истории! Это ваше первое плаванье?
Сэра и Дак, оба слегка ошарашенные, молча кивнули.
Рауль посмотрел в морскую даль, где солнце уже клонилось к горизонту.
— Что ни говори, на свете нет ничего прекраснее открытого моря! Вы, мальки, полюбите его на всю жизнь.
Братья пошли дальше, останавливаясь перекинуться словечком с каждым, кто попадался им по пути.
Сэра посмотрела на Дака и приподняла брови.
— И это называется нагоняй?
— Мне они понравились, — ответил Дак, возвращаясь к работе.
Сэра последовала его примеру, хотя плечи у нее ныли от каждого движения щетки.
* * *
Они работали весь вечер и даже во время отправления судна, что несказанно опечалило Дака. Но у Глаза был особый талант вырастать рядом всякий раз, когда Дак пытался тайком улизнуть к поручням. Он продолжал ворчать и через час после выхода в моря, когда троица скребла и скоблила при свете фонарей. Они закончили большую часть палубы, когда Глаз появился вновь, и опять будто из ниоткуда.
— Я слыхал, вы свели знакомство с Амансио, — сказал он. — Кажись, вы им приглянулись, негодники.
— Они так сказали? — спросила Сэра, чувствуя неожиданный прилив гордости.
— Ха! Вот еще, станут они говорить о таких пустяках! Но коли они не вышвырнули вас за шкирки в море, знать, вы не слишком им насолили. А теперь пошли. Вы сегодня и половины работы не сделали, дармоеды, но капитан собирает всех на палубе.
Собрание, о котором говорил Глаз, предназначалось для всего экипажа. Примерно три дюжины мужчин, стоя плечом к плечу, тесно заполнили нижнюю палубу от носа до кормы, некоторым даже пришлось забраться на мачты и реи. Христофор Колумб стоял на рубке, сверху вниз глядя на скопище мужчин. «Он и не знает, что среди них есть одна девочка!» — с усмешкой подумала про себя Сэра. Братья Амансио стояли по обе стороны от своего капитана, и у Сэры невольно пробежал холодок по спине. Капитан даже не догадывался, какой сюрприз приготовила ему история!
Но Колумб открыл собрание с заявления, после которого все остальные мысли мгновенно улетучились из головы Сэры.
— Слушай меня, команда! — прогремел в ночи зычный голос капитана. — Мне стало известно, что смутьяны готовят совершить злодейский бунт во время нашего плавания!
26
УШКИ НА МАКУШКЕ
Остаток собрания превратился для Дака в сплошной поток шума. Он не мог сосредоточиться и едва разбирал слова капитана сквозь крики и пересуды, гудевшие со всех сторон от него. Кажется, Колумб говорил о том, что никто и ничто его не остановит, что экспедиция состоится вопреки всему и пройдет так, как было задумано. Даку очень хотелось переглянуться с Сэрой и обменяться с ней парой слов, но это было слишком рискованно. Все вокруг подозрительно всматривались в лица соседей, пытаясь по малейшим признакам угадать притаившихся злодейских смутьянов.
А Колумб со своими речами выглядел еще более напыщенным олухом, чем раньше.
Сердце у Дака неслось галопом, мысли путались. Выходит, их миссия с самого начала оказалась под угрозой? И в чем, к слову сказать, заключается их миссия?
