«Похоже, в театре „Глобус“ во время сегодняшнего спектакля произошли беспорядки!» — говорил корреспондент Би-би-си.
Эми подошла ближе.
«Сегодня в связи с этими событиями полицией был задержан всемирно известный хип-хоп певец и ведущий популярных телешоу Йона Уизард. Полиция расследует его причастность к происшедшим беспорядкам, ущерб от которых составляет несколько сотен фунтов. На время расследования в „Глобусе“ отменены все спектакли и мероприятия. Полиция рассматривает вопрос о привлечении к ответственности за нанесенный ущерб Йоны Уизарда и других нарушителей порядка».
Эми оставила на кассе несколько банкнот, даже не пересчитав их.
— Это за все, — сказала она кассиру, показывая на пакеты у Дэна и Нелли. Она знала, что оставила слишком много, но это уже было неважно. Она быстро потащила Нелли и Дэна за собой из магазина.
— Виу, виу, виу! Что за тревога? — спросила ее Нелли.
Эми рассказала им то, что она только что слышала по телевизору.
— Что? — удивился Дэн. — Что за ерунда. Во время этой гонки Кэхиллы успели столько нанести ущерба во всем мире, и это никогда не обсуждалось по телевизору!
— Да, у каждого клана столько связей по всему земному шару, что все замалчивают. Мадригалы, кстати, каждый раз платили за молчание о ваших безобразиях, — сказала Нелли.
Эми впервые это слышала.
— Ну, мы никогда ничего не портили, только в Венеции… Ну, и еще в Вене…
— У семьи Йоны столько денег, что они могут уладить что угодно. Он разбил этих терракотовых воинов в Китае — когда, между прочим, спасал мне жизнь. Но я знаю, что потом его папа как-то уладил это дело на правительственном уровне и оплатил весь ущерб. И никто об этом больше не слышал. Все, что он натворил в этом театре, это лишь взорвавшаяся бочка, которую он нечаянно опрокинул. И из-за этого целый репортаж по центральным каналам?
— Что-то еще случилось, — медленно проговорила Эми. — Что-то важное…
Глава 9
Йона Уизард замер и стоял тихо, не шевелясь. Здесь, в Музее мадам Тюссо, были собраны все, кто был значимой личностью в последние двести лет. Они были запечатлены в виде восковых фигур в натуральную величину, которые олицетворяли бессмертие их славы или просто памяти о них. На самом деле фигура Йоны была еще не готова, и поэтому в данном случае совершенно живой и здоровый Йона изображал самого себя. Было утро, и двери музея открылись лишь некоторое время назад. Однако залы очень скоро начали наполняться туристами и их восторженными возгласами: «Они совсем как настоящие!»
Пройдет еще несколько минут, и фигура Йоны зашевелится, сначала едва заметно, может быть, он просто сдвинет брови, потом исполнит целый танец, и наконец заиграет музыка, и он начнет петь. Все вокруг завизжат от радости, соберется целая толпа. Может быть, кто-то из девчонок даже упадет в обморок.
Такая любовь публики приносила ему только радость и огромное удовольствие. Для этого он, честно говоря, и жил. Но только не сегодня… сегодня это вызывало в нем отвращение.
Сегодня его представление было не для публики, не для шоу, не для рекламы новых альбомов или энергетических напитков, книжек-раскладушек или нового бренда модной одежды. Вообще ни для чего, что составляло огромную развлекательную империю Йоны Уизарда. Нет. Сегодня он был просто приманкой для посетителей музея и отвлекающим маневром. Он здесь был «на подпевке». Пока он отвлекал публику, его мать, Кора Уизард, должна была в другом зале исполнять главную партию — а точнее, вынуть незаметно для всех из туфли Уильяма Шекспира предполагаемый ключ. А на случай провала основного плана у нее был с собой целый баллон отравляющего газа. А еще у нее были дымовые шашки. А также пистолет.
«Кто-нибудь обязательно пострадает, — думал Йона. — Кто-нибудь может и погибнуть. И этот кто-нибудь может оказаться моим поклонником. И в этом буду виноват я».
И Йона ничего не мог изменить и как-то помешать планам своей матери. Она шантажировала его. Шантажом она вынудила его остаться в гонке за ключами и во всем идти у нее на поводу.
Она была в ярости от того, что он вышел из потасовки в «Глобусе» с пустыми руками. И не могла простить ему этого.
— Тебе, совершенно очевидно, не нужен самый большой приз за всю историю человечества, — говорила она ему. — И тебе, совершенно очевидно, требуется какой-то новый стимул для этого.
— Нет, мам, я попытался, но просто… мы же не Люциане. Я хотел одержать победу другим путем. Как потомок Януса. Я могу рассказать тебе…
— Но это же не получилось, правда? Поэтому я больше не хочу слышать о подобных глупостях. — Она улыбнулась ему, не разжимая губ. — Я знаю, как надо действовать, чтобы все получилось.
И после этого она сама вызвала полицию. Она сама привезла его в полицейский участок и заставила встать в один ряд с подозреваемыми перед свидетелями беспорядков в «Глобусе».
— Теперь ты понял, перед каким выбором ты стоишь? — сказала она. — Или ты выполняешь мои приказы. Или тюрьма.
Йона думал об этих словах и чувствовал, что еще чуть-чуть — и он больше не сможет стоять на месте.
Ну как его посадят в тюрьму? Это просто невозможно! Но отец очень просто и ясно изложил ему все, что способен с ним сделать любой маленький, продажный пиарщик. А именно:
Телевизионные шоу будут запрещены.
Концерты отменены.
Контракты с музыкальными студиями разорваны.
Майки с его логотипом брошены на 75-процентную распродажу. Или даже сметены с полок и ликвидированы как невостребованный покупателем товар.
Такого Йона вынести не мог. Чтобы никому, ни одному человеку на свете не нужны были его майки, его музыка, его телешоу… и он сам.
Но если Йона согласится с условиями своей матери, его родители все устроят. И предотвратят неминуемую катастрофу.
Вот мать подала ему с другого конца зала сигнал. Йона незаметно поднял бровь. И девчушка, которая во все глаза смотрела на его «восковую фигуру», подскочила от неожиданности и взвизгнула на весь зал. Йона запел и начал танцевать. И все пошло по плану — восторг поклонников, толпа народу и даже падающие в обморок девушки.
Но никакой радости ему это не принесло. Наоборот, он чувствовал во всем только фальшь и собственную ложь. Ему было противно, невзирая на то, что его матери не пришлось прибегнуть к отравляющему газу, дымовым шашкам и оружию.
Когда все закончилось, Йона, как в тумане, сел на заднее сиденье лимузина и даже ни разу не взглянул на своих поклонников, которые, как всегда, кольцом окружили его автомобиль.
— Мама тебе наверняка уже звонила. Ты все сделал? — спросил он у своего отца.
Бродерик согнулся над своим «Блэкберри» и, не отрываясь от него, ответил:
— Есть проблема. Одна из свидетельниц никак не хочет взять назад свои показания. И настаивает на своем.
