— Стойте, — сказал Дэн. — А на чьей стороне Иан с Натали — на нашей или Изабель?
— Какая разница, — ответил Гамильтон. — В любом случае среди нас больше всего Люциан. Давайте свяжем их всех!
И он побежал вперед, явно выбрав себе в жертвы Изабель.
И тут раздался выстрел. Эми даже не успела заметить, как у Изабель в руках оказалось оружие.
* * *
Не успел Гамильтон сделать и пары шагов и подумать, что как жаль, что папа его сейчас не видит, как почувствовал, что фитиль, который он все еще держит в руке, куда-то в одно мгновение исчез. Словно испарился.
Он поднял голову и увидел перед собой Изабель.
— Это было предупреждение, — угрожающе сказала она. — В следующий раз будет больно.
Он слышал за своей спиной крики и испуганные возгласы. Но они не мешали ему. Он умел сосредоточиться перед решающим ударом и не слышать криков болельщиков и толпы. Он прищурился. Весь мир отступил куда-то далеко. Он видел только Изабель. Он смотрел, как она поставила на стол колбу. Как перехватила в руках оружие. Оружие было большим, из такого можно, не перезаряжая, сделать несколько выстрелов подряд. Он видел, как ловко и привычно она с ним управляется.
И еще он видел, куда она целится — прямо ему в сердце.
Гамильтон замер на месте.
* * *
— Всем остальным сложить эти глупые факелы в рукомойник, — командовала Изабель. — Всем по очереди, чтобы я хорошенько видела каждого из вас. Алистер пойдет последним и откроет кран, чтобы потушить пламя.
Все, словно во сне, вышли из развалин старой лаборатории и сделали, как она велела. Последней была очередь Алистера. Он не торопился выполнить приказ, а медленно шел вперед, не отрывая глаз от Изабель. Он заметил, что как только Гамильтон отвернулся, она тут же опустила оружие и больше не целилась в него.
«Может быть, она все-таки лишь угрожает и не будет стрелять, — быстро соображал он. — Может быть, она считает, что он ей еще пригодится? И все мы еще пригодимся?»
Он вспомнил, как они проходили сквозь череду дверей и каждый раз нужны были отпечатки пальцев представителей всех кланов.
«Но колба у нее в руках, — думал он. — Она могла бы исчезнуть вместе с ней еще до того, как встретит нас. Так в чем же дело? Она могла бы легко устроить завал и заживо похоронить всех нас в туннеле».
Что же все это значит?
Эми встала перед Алистером. Он схватил ее за локоть и быстро оттолкнул назад, строго покачав ей головой.
«Не вздумайте что-то предпринимать, — не говоря ни слова, предупредил он Эми и всех детей. — Просто следите за ней и думайте. Посмотрим, что у нее на уме, прежде чем что-то делать».
Но дети были слишком напуганы, чтобы хладнокровно рассуждать. И слишком нетерпеливы. «Только бы они не совершили какой-нибудь глупости», — повторял про себя Алистер. Он мысленно рисовал то один план, то другой.
А что, если… Нет, не то… Или, может быть, лучше… Нет, тоже не то…
Алистер мог бы придумать множество решений, как победить Изабель, но ни одно из этих решений не гарантировало того, что колба останется в конечном счете у него в руках.
* * *
— Быстро возвращайся в лабораторию Гидеона и приведи сюда Йону, — скомандовала она Иану. — Хочу, чтобы он был здесь со всеми вами.
— Нет, — ответил Иан. — Я тебе не слуга. И больше не хочу быть твоим сыном. Я… я освобождаюсь от рабства! Мы с Натали… мы оба больше не подчиняемся тебе!
— Это правда, — слабым эхом прозвучал голос Натали.
Иан обнял сестренку за плечи. Она дрожала всем телом, у Иана тряслись коленки, и ноги сделались ватными. Но он очень надеялся, что этого никто не видит.
Иан много думал о том, что сказать Изабель, с тех пор, как они с Натали сбежали с самолета в лондонском аэропорту. Он думал, что они найдут формулу, а потом, когда у него будет над ними превосходство, он ей все скажет. Что это будет после того, как он свергнет своих родителей с престола клана Лукаса и возьмет власть в свои руки.
Ему даже в голову не приходило, что он сможет высказать ей все, будучи в положении человека, которого загнали в западню и у которого отняли все шансы на победу и даже более или менее достойное поражение. Голос его дрожал, впервые за всю его жизнь. Изабель подняла оружие, целясь прямо в Иана и Натали.
— Мама! — вскрикнула Натали.
— Вы не можете освободиться, — прошипела Изабель. — Потому что это я отказываюсь от вас. Уроды! — Она подошла к ним. — Вы так ничему у меня не научились? Разве вы не заметили, как я вам все время подыгрывала, делала вид, что не замечаю ваших тупых хитростей и глупого вранья? Я это делала специально: разрешая вам лгать, я оставляла за вами возможность вернуться ко мне.
В глазах Изабель что-то блеснуло. Но это были не слезы. Иан это знал. Во всяком случае, не настоящие слезы.
— Мы не хотим к тебе возвращаться, — холодно ответил он матери.
Он понимал, что выбрал самый опасный путь.
Его мать ждала, что он будет ее умолять и просить прощения, лгать и притворяться, говорить, что она лучшая мать на земле и что они с Натали очень по ней соскучились.
Но оказалось, что правду говорить невероятно здорово и приятно!
Изабель сделала шаг назад. И отошла от них. А может быть, просто встала так, чтобы удобнее было держать на прицеле всех сразу.
— Тем не менее, Иан, ты пойдешь и приведешь сюда Йону. Сейчас. Или я застрелю Натали.
— Нет, — ответил Иан. — Ты не сделаешь этого.
«Поздно, — мелькнуло в голове у Иана. — Я уже загнал ее в угол. Ей некуда отступать. Это выход, мам, — говорил про себя Иан, глядя в сверкающие глаза своей матери. — Брось оружие, сдайся. Покажи всем, что мы с Натали дороже тебе всего на свете. Дороже формулы. Покажи, что… ты все еще нас любишь…»
Он уже открыл рот, чтобы сказать все это вслух, но запнулся на первом же слове.
— П-покажи…
Потому как в глазах ее больше не было ни тени любви, ни маленькой, самой ничтожной искорки. На лице ее были лишь жестокость и решимость. Больше в ее душе ничего не осталось.
И он понял, что именно она сделает.
— Нет! — вскрикнул он, ринувшись вперед. — Нет! Нет! Ты не сможешь!
Но он опоздал.
Изабель нажала на курок.
Глава 37
Началась паника, дети хором закричали.
— Ты стреляла в собственную дочь! Ты стреляла в собственную дочь! — раздавался над всеми истеричный высокий голос.
Дэн уже не различал ни голосов, ни лиц. Он так и не понял, чей это крик. Он пребывал в том же бесчувственном одеревенелом состоянии, которое наступило у него сразу после гибели Лестера. Уши заложило, в глазах стало темно, и все слилось в одну неясную картинку.
