– Сестра, выйдите и закройте дверь. Я позову вас.
Ирина послушно удалилась. Радел опять уставился на Агапкина.
– Ну, Дисипль. Я слушаю. В чем вы видите мои ошибки?
– Фриц, вы взвалили на себя непосильный груз, – сказал
старик, – вы не годитесь на роль Альфреда Плута. Пока это понимаю только я, но
очень скоро это станет ясно всем. Вы не он и никогда стать им не сумеете.
– Почему?
– Альфред Плут не применял насилия и чтил законы. Будь он на
вашем месте, он ни за что не стал бы устраивать этот отвратительный спектакль с
поджогом, убийством, похищением. Ладно, молчите, вижу, как вы нервничаете.
Хотя, если бы вы спокойно подумали, вы бы сообразили, что записывающих
устройств тут нет и быть не может.
– Почему?
– Да потому, что мне это не нужно. Я заинтересован в
препарате не меньше вашего, и мне наплевать, кто предоставит мне эту
возможность. Для меня главное раздобыть свою дозу как можно быстрее. В данный
момент вы опережаете команду Кольта, стало быть, сейчас мне выгодней
сотрудничать с вами.
– В таком случае, что вам мешает отдать мне расшифровки?
– Ваша глупость мне мешает, Фриц. Вы совершаете одну ошибку
за другой, вы непредсказуемы и ненадежны. Ваши ошибки выдают вашу
интеллектуальную ущербность. Альфред Плут сумел бы сделать Соню своей союзницей
без всякого насилия. Но главное даже не это. Альфред Плут ни за что не стал бы
увозить Соню с острова, наоборот, он бы сделал все возможное, чтобы она
осталась там.
– Почему?
– Если вы – он, вы должны знать, – старик печально
улыбнулся, – мне искренне жаль вас, Фриц.
– Хотите сказать, артефакт на острове?
– Вы поразительно догадливы. Он там, и Соне это известно.
– Какие у вас есть доказательства? – мрачно спросил Радел и
покосился на часы.
– Расслабьтесь, – сказал старик, перехватив его взгляд, –
если мой охранник вас тут застукает, я скажу, что вы у меня в гостях. Объясню,
что мы условились заранее, я дал Ирине дубликат ключа. В общем, это не ваша
забота, я найду, что сказать. Я более чем кто-либо заинтересован, чтобы вы
вышли отсюда беспрепятственно и имели возможность исправить хотя бы одну из
своих ошибок. А что касается доказательств, вы их сами отлично знаете.
Лицо Радела давно уж потеряло способность выражать живые
чувства. Дело было не только в пластической операции, а главным образом в том,
что чувств этих почти не осталось. То, что Радел растерялся и испугался, старик
понял по его учащенному дыханию, по бумажной бледности щек. Агапкин мысленно
самому себе аплодировал. Для бедняги Фрица истинным мучением было согласиться,
что он, всеведущий, чего-то не знает.
– Допустим, кое-что мне известно, – сказал Радел, – но я бы
хотел послушать вас, Дисипль.
– Извольте. Как вам кажется, если бы вы нашли артефакт в
глухой степи, на территории далекой чужой страны, вы бы оставили его там, где
нашли, или взяли бы с собой?
– Разумеется, я бы взял с собой.
– Так почему вы думаете, что Альфред Плут мог оставить там
эту бесценную находку?
– Тогда где? Где артефакт?
– Ну, если из двух возможных мест в одном его точно нет,
вывод напрашивается сам собой. Фриц, я уже сказал вам, я не люблю повторять
одно и то же несколько раз.
– Но я искал. Я пять лет посвятил этому.
– Разве пять лет много? Такие вещи разыскивают
десятилетиями, этому посвящают жизнь. Впрочем, что уж теперь говорить. Поздно.
Не сегодня так завтра Эммануил Хот поймет, как страшно вы ошиблись. Что за этим
последует, вы знаете лучше меня.
– Что вы предлагаете?
– Понятия не имею. Думайте сами.
– Но вы сказали, у меня есть шанс. В чем вы его видите?
– Да это я так сказал, от жалости к вам и из-за своего
природного оптимизма.
В кабинет заглянула Ирина, испуганно прошептала:
– Он возвращается! Я видела в окно!
– Барышня, вы напрасно переполошились, – успокоил ее
Агапкин, – идите, встретьте молодого человека. Зовут его Гоша, он будет рад,
если вы поможете ему разобрать покупки. Идите, не маячьте здесь, вы мешаете.
Через минуту в прихожей хлопнула дверь. Адам несколько раз
грозно тявкнул. Охранник, в куртке, в ботинках, влетел в кабинет.
– Все в порядке, Гоша. Это мои гости. Ирину ты уже видел.
Она поможет тебе разложить продукты и приготовить чай. А ты пока возьми Адама и
погуляй с ним.
Пес ужасно не хотел уходить. Но старик пошептал ему что-то
на ухо, погладил, легонько столкнул с колен. Тревожно оглядываясь, пес покинул
кабинет вместе с охранником.
– Ну а вы что стоите, барышня? На кухню, марш, быстро.
Удивительно бестолковое создание, – сказал он Раделу, когда Ирина удалилась, –
поручите ей завтра утром сдать ваш авиабилет в Вуду-Шамбальск. Вам нечего
сейчас делать на раскопках.
– До меня на острове искали многие. Никто не нашел, – мрачно
произнес Радел.
– Вы имеете в виду экспедицию сорок четвертого года? Фриц,
это была глупейшая затея, еще более бессмысленная, чем походы за Граалем,
водружение флага со свастикой на Эльбрусе, вылазки в Тибет, опыты доктора
Фишера на острове Рюген. Вы помните, в чем была цель опытов? Доктор Фишер
пытался доказать, что земная поверхность является не выпуклой, а вогнутой и мы
живем внутри, как мухи в стакане.
– Не морочьте мне голову, Дисипль! Цель экспедиции Фишера на
остров Рюген заключалась в том, чтобы установить расположение судов Британского
флота!
– Браво! Неплохо знаете военную историю. Засечь корабли они
собирались при помощи инфракрасных лучей, используя вогнутость земной
поверхности, которая позволяет лучам пронизывать пространство невероятно
далеко. Фриц, у вас появилось свободное время? Хотите поболтать о космогонии
Третьего рейха?
Лицо Радела побагровело. Обычная невозмутимость изменила
ему. Он ничего не мог сделать со стариком, не было у него рычагов воздействия
на Федора Федоровича. Оставалось терпеть и ждать, когда старик сам соизволит
ответить на вопросы, вернее, на единственный, жизненно важный для Радела
вопрос.
– Ну что вы опять таращите глаза? – Агапкин поморщился. –
Будьте любезны, Фриц, отойдите на пару шагов. Мне, право, неловко, но запах у
вас изо рта очень уж неприятный. Вы бы пользовались каким-нибудь полосканием,
что ли.
– Нет никакого запаха, вы чувствовать не можете.
