– Могу, но это не важно. Сейчас, Фриц, главная задача для
вас исправить свою ошибку. Об этом вы должны думать, и ни о чем другом. Вы
явились в Москву, чтобы добыть у меня расшифровки материалов Вуду-Шамбальской
экспедиции и с их помощью найти артефакт. Теперь вы знаете, что в степи нет
артефакта.
– Хотите сказать, я должен вернуться в Зюльт-Ост и
продолжить поиски там?
– Ну, если у вас имеется в запасе еще лет десять—пятнадцать,
валяйте, ищите. Впрочем, вы все равно артефакт не найдете, даже если у вас
будет в запасе несколько веков.
– Почему?
Старик подкатил кресло к столу, тронул компьютерную мышь,
ввел пароль, открыл один из файлов. Радел встал у него за спиной, пытаясь
прочитать текст.
– Не напрягайтесь, Фриц. Сядьте и слушайте.
«Кибитка была готова. Я тронулся в путь ранним утром, солнце
поднималось над степью, светило мне в спину. Лошади шли медленно. Я покидал
степь с тяжелым чувством. Мне не удалось попрощаться со стариком Дассамом. Я
должен был покинуть эти края до первых холодов и не мог его дождаться. Он ушел
в глубь степи, зачем, никто не знал. Я увозил с собой целый сундук его
таинственных подарков, среди коих были черепки, кости, каменные и деревянные
фигурки, шкатулки и склянки с какими-то порошками. Разбираться в происхождении
и назначении этих сокровищ мне предстояло многие годы.
Но самое ценное хранилось в моих путевых тетрадях. Я записал
несколько старинных преданий. Одно поразило меня более прочих. Будто бы
иноземному лекарю Альфреду Плуту принадлежал талисман, по свойствам своим
сравнимый со Священным Граалем из рыцарских романов.
Диковина сия представляла собой модель человеческого черепа,
изготовленную из цельного куска хрусталя, в натуральную величину. Сам ли Плут
смастерил эту адамову голову или откопал среди древних развалин, неизвестно.
Своими глазами я черепа не видел. Дассам описал мне его подробно и поведал,
будто сей магический талисман выбирает владельца по собственному разумению.
Чтобы подтвердить сие волшебное свойство, он продемонстрировал мне любопытный
опыт. В прозрачный сосуд, наполненный чистой водой, Дассам опустил
двояковыпуклую алмазную линзу. Камень исчез, словно растворился в воде, и не
был виден до тех пор, пока старик не извлек его из сосуда. Дассам объяснил мне,
что череп Плута точно так же становится невидим не только в воде, но даже в
воздухе. Чести лицезреть его достоин лишь избранный, тот, кому ключ к разгадке
«Misterium tremendum» передан добровольно, без обмана и принуждения, кто
получил сей дар в наследство как ученик или кровный родственник посвященного».
Агапкин закрыл файл и выключил компьютер. В комнате повисло
тяжелое молчание. Фриц Радел сопел минуты три, наконец произнес хриплым, севшим
голосом:
– Этого текста нет в заметках Никиты Короба.
– Конечно, в той ветхой книжонке, которую вам с таким трудом
удалось разыскать в фондах Румянцевской библиотеки, этого текста быть не может.
Фриц, напрягите память. В библиотечном экземпляре не хватает последних десяти
страниц. Но они были в экземпляре, принадлежавшем профессору Свешникову. К
сожалению, та книжка не сохранилась. Хорошо, что у меня хватило терпения
переписать из нее все, что содержало ценную информацию.
– Переписать? Зачем?
– Ну, мы не могли взять книжку с собой в экспедицию в
двадцать девятом году. Она разваливалась в руках. Я сделал кое-какие выписки.
– Где сама книжка?
– Давно истлела. Хотите убедиться в подлинности отрывка,
который я вам прочитал? Извольте, ищите книгу Никиты Короба «Заметки об истории
и нравах диких кочевников Вуду-Шамбальской губернии». В последний раз она
переиздавалась, кажется, в 1852‑м, тираж был
мизерный, но, возможно, хотя бы в этом вам повезет. Когда-нибудь в одном из
многочисленных книгохранилищ или на букинистическом развале вам попадется
случайно уцелевший экземпляр. Желаю удачи.
– Ладно. Я понял.
– Боюсь, что не совсем. Если бы вы действительно поняли, вас
бы сейчас тут уже не было. Вы бы очень спешили, Фриц, вы бы сделали все
возможное, чтобы эту интересную новость хозяин узнал от вас, а не от Сони.
– Дайте мне возможность перекачать файл, из которого взят
отрывок.
– О, вот об этом я позаботился заранее. Терпеть не могу,
когда посторонние залезают в мой компьютер. Держите! Тут все, что вам нужно. –
Старик вытащил из кармана флэшку и кинул Раделу.
Тот поймал на лету и спрятал. В кабинет приковылял Адам, за
ним вошел охранник.
– Федор Федорович, чай готов.
– Спасибо, Гоша. Я выпью чуть позже. Мои гости, к сожалению,
спешат и вынуждены откланяться. Будь любезен, проводи их.
* * *
Москва, 1918
Кажется, апостол Павел сказал, что у Господа один день как
тысяча лет и тысяча лет как один день.
День, плавно вытекший из мокрой ледяной ночи, тянулся
бесконечно. К рассвету, через три часа после вливания, икота прекратилась,
пульс успокоился. Больной заснул. Зина ушла спать в соседний номер, сказала на
прощанье, с сонной счастливой улыбкой:
– Вы, Михаил Владимирович, маг и волшебник.
– Ой, не приведи Господь! Я всего лишь лекарь, не более
того, – ответил Михаил Владимирович.
Он хотел добавить: «Погодите, радоваться нечему, надежды все
равно нет», но промолчал. Пусть она поспит несколько часов спокойно, жалко ее.
В гостиничном номере было хорошо натоплено, лакей принес
настоящий кофе с настоящими бутербродами. Свежий швейцарский сыр на свежем
ситнике, толстый слой сливочного масла. Федор ответил на несколько телефонных
звонков и сел завтракать вместе с профессором.
– Видите, а вы боялись. Ничего плохого не произошло. Он
выживет, я уверен.
– Давай не будем загадывать заранее.
– Вы сомневаетесь? Почему?
– Федя, нам остается только ждать. Животные не погибали
сразу. Да, теперь я представляю, что ты чувствовал, когда металась и билась в
судорогах серая самка через неделю после вливания.
– Осуждаете меня?
– Нет, нисколько. Я отлично тебя понимаю, Федя. Вероятно,
если бы мне довелось обнаружить червя лет на двадцать пять раньше, я бы тоже не
удержался. К тому же я уверен, что Володе препарат не мог помочь.
– Почему?
– Не знаю. Уверен, и все. Так же, как сейчас.
В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, вошел высокий худой
человек, сделал знак рукой, чтобы не вставали, поздоровался и представился
шепотом:
