– Печень у вас увеличена, поджелудочная воспалена, тоны
сердца глухие. Ничего нового. Диета, режим. Господа, вам самим не надоел этот
балаган? Кажется, у вас какие-то служебные проблемы? Вам было бы удобней
обсудить их без меня. – Профессор откровенно зевнул и отправился мыть руки.
Вонь в ванной комнате стояла нестерпимая, хотя окно было
открыто и все вроде бы вымыто. Вернувшись в гостиную, он убрал фонендоскоп,
закрыл саквояж.
– Обильное теплое питье, отвар ромашки и мяты. Сутки ничего
не есть, не курить. Разумеется, спиртного ни капли. Всего доброго,
поправляйтесь. – Михаил Владимирович хотел открыть дверь, но услышал странно
спокойный голос Пети:
– Стойте, профессор! Мы с вами разговор не закончили.
Положите саквояж на пол, поднимите руки и медленно повернитесь к нам лицом.
С тяжелым, усталым вздохом Михаил Владимирович подчинился,
правда, рук не поднял. Поставил на пол саквояж, сел в кресло.
У Пети был изящный дамский «Смит-Вессон». Держал он его
неуверенно, целился куда-то вбок. Кудияров приподнялся на диване и хмуро глядел
из-под Петиного локтя.
– Сколько заплатил вам Пищик? – спросил Петя. – Назовите
сумму, и в какой валюте. Или он дал вам золото? Камни?
– Господа, вы не могли бы изъясняться более внятно? Какой
Пищик? Какие камни?
– Вы его вылечили, подделали медицинские документы, помогли
ему скрыться. Станете утверждать, что все это бесплатно? Из одного только
христианского милосердия? Не надо считать нас идиотами. Он передал вам деньги
или что-то еще. Золото, драгоценности, – спокойно объяснил Петя.
– Почему бы вам не устроить очередной обыск у меня дома? –
вздохнул Михаил Владимирович. – Я устал повторять, что не знаю никакого Пищика
и гонораров от госпитальных больных не получаю.
– Допустим, раны оказались несмертельные, – подал голос
Кудияров, – однако достаточно тяжелые, чтобы человека сочли мертвым. Учитывая
возраст, шестьдесят восемь лет, путь до госпиталя, пешком, с открытыми
кровоточащими ранами, он был обречен. В этом я уверен. Без вашего эликсира он
бы не сумел выжить и уйти.
«А, вот и проговорился товарищ, – обрадовался профессор. –
Выжить и уйти! Не поймали они моего есаула, точно не поймали, хотя очень
старались».
– Так. Отлично. Кое-что я начинаю понимать. – Михаил
Владимирович потянулся за папиросами.
Рука с револьвером напряглась.
– Не двигайтесь! – предупредил Петя.
– Ладно вам, дайте прикурить.
– Дай. Можно, – разрешил Кудияров.
– Подержи, – Петя вручил ему свой «Смит», встал, чиркнул
спичкой.
– Благодарю вас. – Профессор затянулся и выпустил дым
аккуратными кольцами. – Теперь давайте по порядку. Вы сказали слово «эликсир».
Вы, вероятно, думаете, что это жидкость, которую можно выпить и сразу
излечиться от всех недугов, помолодеть? Вам кажется, будто я торгую этой
жидкостью, разливаю черпачком, как керосин в лавке?
– Перестаньте юродствовать, – крикнул Кудияров, – неважно,
что мы думаем. Мне известно по крайней мере три случая, когда безнадежно
больные вдруг оживали. В шестнадцатом году этот жиденок, сирота. Потом старуха
Миллер. Наконец, Пищик.
– Желаете быть следующим? Вы разве умираете от неизлечимых
старческих болезней?
– Я хочу эликсир. Он у вас есть, это я знаю точно. Жидкость,
порошок, неважно. Я хочу! И вы мне дадите!
– Григорий Всеволодович, вы служили в лазарете, хоть и
кассиром, однако должны знать. В медицине случается всякое. Человеческий
организм – загадка. Можно погибнуть от пустяковых недугов и выздороветь после
самых тяжких заболеваний, вопреки всем прогнозам.
– Жалкая риторика, буржуазное словоблудие. – Кудияров
сморщился и прижал к животу подушку. – Вы все равно не сумеете убедить меня,
что нет никакого эликсира. Вам придется отдать его, в противном случае вы и
ваша дочь сегодня же окажетесь в подвале на Большой Лубянке. И никакой Агапкин
вам не поможет, учтите. Он высоко взлетел, слишком уж высоко, Федька ваш,
однако вы на него не надейтесь.
– Господа, вы слегка переигрываете. – Михаил Владимирович грустно
покачал головой. – Кроме мятых бумажек, которые вы мне показали, ничего у вас
нет. Кстати, вы обещали мне какую-то очную ставку. Может, стоит начать именно с
нее?
– Ничего нет, – Петя нервно засмеялся. – Да вы понимаете,
что и без всяких бумажек, просто так, вас, профессор, можно сразу к стенке, за
одно только происхождение, за выражение лица? Я уже объяснял вам. Количество
переходит в качество, согласно теории гениального Карла Маркса.
– Допустим. С гениальным Карлом Марксом я спорить не берусь.
Но вы, господа, сами понимаете, чего от меня хотите? Извольте, я расскажу вам о
том, что вы именуете эликсиром. Это вовсе не напиток, не порошок из растертого
философского камня, не молодильные яблочки. Это мозговой паразит, глист. Да, у
нескольких подопытных животных получился неожиданный эффект. Но не у всех.
Часть животных погибла. Нужно провести сотни, тысячи опытов, чтобы понять, как
это произошло и почему.
– Возможно, животные и погибали. Зато люди выжили. По
крайней мере трое, – Кудияров криво усмехнулся. – Вот уж третий год я слежу за
вами. Мне наплевать, что это, пусть глист. Пусть. Видите, у меня голова седая,
макушка лысая, морщины, одышка, чуть что, живот схватывает. Мне сорок три. Ну,
сколько еще я смогу жить как хочется? Десять лет? Двадцать? А потом?
– Григорий, ты спятил? – испуганно прошептал Петя.
Видно, для Пети было новостью, что Кудияров желает не просто
получить бутылочку-другую волшебного эликсира, но испробовать снадобье на себе.
– Да, он спятил, – кивнул Михаил Владимирович, – наверное,
мне следует сказать об этом товарищу Петерсу. Впрочем, еще не поздно. – Михаил
Владимирович встал и взял телефонную трубку.
– Руки! – крикнул Кудияров.
Петя подскочил и больно вцепился в запястье профессора.
Ногти у него были длинные, на коже остались царапины. Кудияров твердо держал
револьвер. Михаил Владимирович был у него на мушке.
– Можете болтать что угодно. Вы дадите мне это ваше
средство, или я вас убью.
– Гришка! – отчаянно прошептал Петя.
– Заткнись! Ну, профессор, решайте!
– Вы отдаете себе отчет, что можете умереть от этого? – тихо
спросил Михаил Владимирович.
– Ничего, не умру. Жиденок, старуха Миллер, есаул Пищик
живы, здоровы. Чем я хуже? Наоборот, я лучше, у меня организм крепче, стало
быть, и шансов больше!
