И отсутствие подготовки сыграло со следователем злую шутку. Его первая фраза:
– Я всё знаю! – вызвала саркастический ответ:
– Так вот куда подевался Дегунинский оракул! – и стала прологом неудачного разговора.
Но в тот момент Вилар ещё не понял, что потерпел позорное поражение.
– Твои дружки доигрались, – холодно бросил он.
– Деньги не играют, сынок, они или работают, или жиреют на депозитах, – наставительно поведал Кумар. – А других друзей у меня нет.
– Зачем тебе понадобился грифон?
– У тебя странные фантазии, сынок. – Кумар поднял правую бровь и тоном дипломированного врача осведомился: – Каким ты представляешь себе это чудовище? Во что оно одето в твоих мечтах?
И Турчи начал понимать, что разговор идет… неправильно. Он, выдающийся менеджер Службы утилизации, только что фактически обвинил Урбека в серьёзном преступлении, а проклятый барыга даже ухом не повел, продолжая ехидно улыбаться выдающемуся менеджеру в лицо. А в его лице – всей Службе утилизации в лицо ехидно улыбаться. Словно зная, что в очередной раз выйдет сухим из воды.
У Вилара задергалось веко. И стали предательски запотевать очки.
– Ты ещё не понял, что доигрался? Краснопресненскую заставу им не простят.
– Если я доигрался, то почему ты говоришь «им»? Кто эти они? Что им не простят? Вы играете с грифоном дружной группой?
Омерзительное замечание оперативник хладнокровно проигнорировал.
– Только не говори, что ты не слышал о выходке на Краснопресненской заставе.
– Слышал, – подтвердил Кумар.
– Ага!
– Но искренне не понимаю, с какой стати ты увязываешь мое имя с этим трагическим географическим названием.
– Решил всё отрицать?
– Сынок, скажи, в чем сознаться, а я подумаю, нужно ли мне это?
Турчи медленно досчитал до пяти, неприятно улыбнулся и тоном взбешенного, но ещё держащего себя в руках завуча произнес:
– Я как раз готовлю доклад о серии ограблений, в ходе которых Красные Шапки на удивление грамотно использовали серьёзные артефакты.
– Забудь о докладе – сразу за диссертацию.
– Дикари с опаской относятся к магии, поэтому я думаю, что это ты научил их пользоваться артефактами. – Турчи сорвал запотевшие очки и потряс ими перед собой. – И отправил грабить человские склады.
– А ты не думай, ты доказывай.
– Мне обратиться к навам? – Вилар вопросительно приподнял левую бровь.
– Ты ещё этого не сделал? – Урбек вопросительно приподнял правую бровь.
– Хотел договориться по-хорошему.
– Хотел доказать себе, будто крут настолько, что можешь взять старого и нервного Кумара «на слабо».
В Тайном Городе говорят, и правильно говорят, что с шасами трудно общаться. Однако шасу с шасом препираться попросту невыносимо.
– Я предупредил, – как можно увереннее резанул Вилар.
Но бой был проигран, и фраза громыхнула впустую, как залп главного калибра уходящего под воду линкора.
– Сынок, если бы ты знал, сколько раз эта фраза звучала на моем складе, то сейчас не позорился бы.
Элегантно-издевательской расплаты за все прошлые обиды не случилось.
– Я вернусь, – буркнул Вилар, усаживаясь на водительское место.
– Ты смотришь слишком много фильмов, – посетовал барыга. – Меньше кинотеатров и больше дела. – Менеджер завел мотор, но Урбек решил его добить: – Или же устройся на работу, которая тебе по зубам.
Добрый совет, как это частенько бывает, оказался обрамлен ответом витиеватых ругательств.
Кумар сделал отъезжающему автомобилю ручкой, почесал нос, собрался вернуться к делам, но буквально в следующую же секунду скромный седан Вилара сменил массивный чёрный внедорожник, из которого выбрались известные всему Тайному Городу наёмники. Легкая простуда перешла в хронический бронхит.
– Привет, Урбек! – хмыкнул Кортес.
– Доброе утро! – махнул рукой Артём.
– Выглядишь веселым.
– Но слегка озабоченным.
– Если из-за нас, то мы ненадолго.
– Новости читал?
– Или смотрел?
– В Москве был с утра?
Барыга без восторга оглядел улыбающихся челов и покачал головой:
– Решили клоунов изобразить? Получается.
– Мы знали, что тебе понравится, – не стал скрывать Кортес.
– Решили тебя развеселить, – поддакнул Артём, оглядывая стоящие вдоль дальнего забора фуры. – Перед разговором.
– Шутите хором, – попросил шас. – А то по одиночке я вас плохо слышу.
– Обратись к эрлийцам, – предложил молодой наёмник.
– Закончили, – негромко велел Кортес, который замечательно чувствовал собеседников и понял, что барыга вот-вот взорвется. – Помнишь такого наёмника: Андрей Ризнык?
– Чел?
– Чел.
– Здоровый такой, высокий, мощный… ещё бородку носил? – Урбек прищурился. – Лет десять назад ушел из Тайного Города.
– Ага.
– Нет, не помню.
– Это он пустил Москву-реку в Лабиринт, – негромко, но веско сообщил Кортес, глядя барыге в глаза.
– Негодяй, – оценил шас. – Это всё?
Но отделаться от наёмников было куда сложнее, чем от следователя. Артём и Кортес переглянулись, похолодели глазами, отчего стали окончательно походить на братьев, и старший продолжил:
– Мы проводим первичное расследование для Темного Двора, выясняем, где Ризнык купил снаряжение.
– Магазины Торговой Гильдии, сам понимаешь, отпадают, – добавил Артём. – Они бы уже выдали информацию.
– Остаются вольные художники вроде тебя.
– В жизни не держал в руках краски, – сварливо произнес Урбек.
– А боевые артефакты?
– В обмен на мирные деньги?
– Времени мало, нужно отыскать парня.
– Ризнык мог покупать снаряжение и артефакты через подставных лиц и постепенно, чтобы не привлекать внимания, – предположил Кумар. – Я поступил бы так.
– Профессионально, – одобрил молодой наёмник.
– Умно, – поправил Артёма шас. – Вы закончили?
– Нам не важно, у кого Ризнык приобрел снаряжение, – медленно продолжил Кортес, буравя барыгу взглядом. – Нас интересует, что он покупал.
Это был даже не прозрачный намек, а высказанное открытым текстом предложение: тебе ничего не грозит. Но шас лишь несильно передернул плечами, на мгновение став похожим на высокомерного кота: мол, видали мы такие предложения…
