Размышления не помешали Ризныку выполнить комплекс необходимых в его положении действий. Он закрыл двустворчатые, походящие на небольшие ворота двери и заблокировал их арканом «Каменная стена». Подумал секунду и активизировал магический «Щит» четвертого уровня, закрывшись в подвале, как рак в раковине. Разумеется, высококлассные маги Великих Домов: жрицы, командоры войны или советники Темного Двора, смогут проломиться сквозь выставленную защиту, но минут пятнадцать они провозятся. А больше Андрею не требовалось.
Сформировав оборонительные редуты, Ризнык быстро пробежался между десятками, если не больше, разномастных деревянных ящиков, преграждавших путь к столу, из-за которого сбежал шас, и просмотрел валяющиеся на нем бумаги.
– Так это же «Винзавод»!
– Неплохо устроился, – хмыкнул Тыц. – Ты уже понял, что ищешь?
– Сюда свалили пару грузовиков современных культурных ценностей.
– Не смеши меня.
– Из которых собираются делать выставку.
– Так это же «Винзавод»! – Тыц помолчал и ехидно добавил: – Не наступи в какую-нибудь инсталляцию – ботинки не отмоешь.
– Не собираюсь я ни во что наступать… я должен отыскать старинный артефакт, не пойми каким боком занесенный в эту кучу мусора. – Андрей вскрыл первый ящик и скептически оглядел торчащие из стружки «ценности». – Мля-я-я…
– Удачи, – деловито пожелал хван. – Мы как раз начали «большой концерт», так что минут пятнадцать у тебя точно есть.
Из всех возможных видов боевых кукол «спящие» големы пользовались у прагматичных жителей Тайного Города наибольшей популярностью. Вооруженных истуканов запихивали в чуланы, подсобные помещения, встроенные шкафы и даже под кровати – и забывали до случая тревоги. А если тревоги, к счастью, не случалось, забывали вовсе – шасы любили рассказывать о ненароком обнаруженных в замаскированных нишах големах столетней выдержки («Как новенький! Хоть сейчас в бой, только пыль стереть…»), а шасские дети – о грандиозных бабушкиных сокровищах, которые эти истуканы охраняли («Одного золота восемь фунтов и мешочек с камнями…»). Практически не потребляющий энергию голем действительно мог обходиться без подзарядки десяток-другой лет
[5]
, и активизировался любым способом: хоть заклинанием, хоть кодовым словом, хоть SМS, хоть электронным письмом во встроенный компьютер
[6]
. Самое же ценное заключалось в том, что «спящие» големы излучали мизерное количество энергии и засечь их во время магического сканирования мог только очень опытный и сильный колдун. На этой особенности «спящих» погорело множество налетчиков, и именно она позволила Тыцу разработать маленький террористический акт, который хван назвал «большим концертом».
Десять синих пластиковых кабинок рабочие доставили к «Европейскому» ещё утром. Заинтересовавшимся полицейским объяснили, что в мэрии принято решение увеличить количество биотуалетов на площадях и улицах столицы. Показали соответствующие документы. Сказали, что к вечеру «запустят». Но «запустили» гораздо раньше.
– Большой концерт… – прошептала Ива, отправляя электронные письма. – Сыграем!
А ещё через шесть секунд десять кабинок разродились десятью монстрами…
– Големы!
Стоящий у окна Сантьяга резко обернулся и вопросительно посмотрел на распахнувшего дверь помощника. Комиссар вернулся в кабинет меньше минуты назад, до этого бродил по сумрачным коридорам Цитадели, прокручивая в памяти все подробности богатого на события утра, но окончательную картинку сложить не успел. Что-то ускользало, уходило пока, не позволяя оценить происходящее в целом, как одно большое полотно. Требовалась тишина, покой и, может быть, чай, и потому комиссар продемонстрировал помощнику крайнюю степень неудовольствия.
– Я занят!
В смысле, злость сорвал.
Но Ортега прекрасно знал, что иногда, то есть очень-очень редко, знаменитое воспитание Сантьяги дает сбой, и спокойно продолжил:
– Только что не менее десяти големов атаковали торговый центр «Европейский». Снаружи стрельба, внутри паника. Рыжие и зелёные уже выслали оперативные группы.
Комиссар поджал губы, помолчал пару секунд, после чего мрачно осведомился:
– Вы уверены насчёт големов? – Было видно, что высший боевой маг Нави категорически не хочет прерывать размышления ради очередного кризиса. – Обычно в «Европейском» буянят челы.
– Бесяев наводит помехи, чтобы видео или фото не попало в Сеть, и прочесывает телефоны. Но нужно торопиться.
– Проклятье!
Сантьяга прошептал короткий аркан, призывая в угол комнаты вихрь портала, а Ортега поднес к уху подавший голос телефон:
– Да? – Пауза. – Комиссар, звонит Нагир Кумар из «Винзавода»…
– Оставим светскую жизнь на потом!
– Но он говорит…
– Что бы он ни говорил, нужно в первую очередь решить проблему големов, – заявил Сантьяга, скрываясь в вихре магического перехода. – У нас, знаете ли, стрельба на улице.
– Вы же сами заверяли, что Ризнык и Тыц никого не убьют, – припомнил Ортега, направляясь за шефом. Телефон он уже отключил.
– Все когда-нибудь случается в первый раз.
«Ящик № 18, инсталляция «Страсть первородного греха», художник Иоахим Перпелеляхло, предметы с двадцать третьего по тридцать девятый, не кантовать…»
Андрей уже привычно врезал по ящику ногой – на носке ботинка трепетало невидимой силой заклинание «Кузнечный молот», вшестеро усиливающее удар, – и быстро оглядел рассыпавшиеся по полу предметы.
– Опять не то!
Что именно он ищет, Ризнык не знал, надеялся на чутье и какой-нибудь знак от пергамента, но они пока помалкивали, видимо, пребывая в ужасе от вида пластиковых стаканчиков с дырками, размалеванных картонных кубиков и аляповатых картинок – именно эти «ценности» оказались в № 18. Венчала же экспозицию бородатая резиновая женщина и её андрогинного вида мужик.
«Совершенная дичь!»
Следующий ящик. «Одеяния для перформанса «Жалкая толпа», художник Эдуард-Альваро-Мария-Тереза-Эстебан Великий, обращаться с аккуратностью…»
Тряпье разлетелось по залу в сопровождении лёгкого матерка.
– Не то!
«Ящик № 23, инсталляция «Разумные обезьяны. Рабы деревни и труда», художник Андардендонис Клювле, предметы с четвертого по седьмой…»
Деревянная упаковка традиционно легко разрушилась, инсталляционный «мусор», как с брезгливостью обзывал изучаемое барахло далекий от гениального искусства Андрей, рассыпался по камню пола, однако разгребать кучу ногой, как в предыдущих случаях, Ризнык не стал. То ли предчувствие сработало, то ли тяжеленная наковальня показалась не лучшим заменителем футбольного мяча.
