Сталин произносил те же слова, но только вслух, нараспев,
как настоящий священник. Грузинский акцент почти пропал. Рука поднялась,
толстые пальцы сложились щепотью. Он перекрестился, но как-то странно, снизу
вверх и слева направо.
— Да, я слышал, вы окончили Духовную семинарию в Тифлисе, —
спокойно заметил профессор, все еще не отводя глаз и наблюдая, как зрачки
возвращаются к своей нормальной округлой форме.
— Не окончил. Меня выгнали с последнего курса за
революционную деятельность. Моя мама до сих пор сильно переживает. А вы
забавный человек, забавный. Теперь я понимаю, почему Ильич вам так доверяет.
— Ну, и почему же?
— Вы нас совсем не боитесь. А потому не врете. Хотя,
конечно, врать умеете. И молчать умеете. Это ценное свойство, это дар Божий,
молчание, — он опять расхохотался, весело, заразительно, и скорчил удивительно
смешную рожу.
Москва, 2007
— Пожалуйста, вызовите «скорую», у меня нет с собой
телефона, — обратилась Соня к первому попавшемуся прохожему, пожилому мужчине в
наушниках, с черной таксой на поводке.
— Я это уже делаю, не видите? — ответил мужчина.
— Когда они приедут?
— Девушка, не мешайте, и так ничего не слышно!
— Простите. Спасибо, — пробормотала Соня и медленно, на
негнущихся ногах, пошла по проезжей части, к Максу.
— Куда, дура! Жить надоело? Хочешь, как он, мать твою! —
завопил из окна грязной «Газели» кудрявый молодой блондин и показал кулак.
Движение продолжалось, более того, многие ехали быстрее,
знали, что через пару минут нагрянет милиция, «скорая», перекресток перекроют.
Макс еще дышал, дрожали веки, из носа, изо рта текла кровь.
Соня опустилась на асфальт с ним рядом, посреди мостовой, взяла его руку,
нащупала слабый нечеткий пульс. Губы его шевельнулись, Соне показалось, он
что-то сказал, она склонилась ниже и услышала:
— Нейропептиды… каннибализм у примитивных народов… самка
богомола… черное причастие… запомни, Соня… you must do your best, Соня, don't
forget, Дас сам… ты должна… — английские слова мешались с русскими, кровь
потекла сильнее. — I am sorry no more time to explain… Accident… несчастный
случай.
— Макс, я видела, я знаю, это они, машина мчалась прямо на
тебя, нарочно!
— Нет, only accident… пусть змей убьет Хота, цепь оборвется…
Соня, ты должна, ты справишься. Будь внимательна с его кровью. Незрелые
эритроциты, с ядрами. Анализ ДНК. Теламераза, ген пи аш 53. Все зафиксируй и
надежно сохрани.
Хотелось приподнять ему голову, но она знала, что делать
этого не следует до приезда «скорой». Если сломан позвоночник, можно навредить.
Несколько человек уже топтались рядом, но никто не решался
подойти ближе, тихо переговаривались, охали, какая-то спортивная старуха в
розовом лыжном костюме громко выкрикивала проклятья всем проезжающим машинам.
— Скажи, что не знаешь меня, ничего не говори им, — бормотал
Макс уже только по русски, совсем без акцента. — Где ты, Соня? Не вижу тебя,
где ты?
— Макс, я здесь, — повторяла Соня по русски и по английски.
— Держись, не уходи, пожалуйста, ты выбрался, ты теперь свободен, именно сейчас
ты начнешь жить своей собственной, отдельной жизнью. Ты женишься, у тебя будут
дети. Я даже знаю кто. Две девочки, Ксю и Ли.
Визжали тормоза, от сигнальных гудков лопались барабанные
перепонки. Небо почернело, опять сплошной пеленой повалил мокрый снег. Соня
чувствовала, как пробегает по телу Макса быстрая мелкая дрожь, словно слабые
разряды электричества.
— Ты замечательный врач, умный, чуткий, талантливый.
Пожалуйста, немножко потерпи, вот, слышишь, сирена. «Скорая» едет, тебя спасут,
— она бормотала, сама не ведая что, не замечая слез и мокрого снега.
«Скорая» действительно подъехала, следом сразу две
милицейские машины. Бригада бросилась к Максу, Соня видела, как двое в зеленых
халатах присели возле него на корточки, потом ее отвлек толстый милицейский
капитан. Она сразу стала рассказывать ему о бежевом «Форде Фокусе», хотела
подвести к тому месту у ограды торгового центра, где он стоял, показать, как он
сорвался, помчался на Макса.
— Так уж и помчался? Специально, чтобы сбить?
— Специально! Я видела! — прозвучал рядом пронзительный
голос спортивной старухи. — Убийцы, наркоманы проклятые! Всех их за сто первый
километр, у кого иномарки, сразу за сто первый! А то разъездились, простому
человеку уж и ходить негде!
Старухой занялся другой милицейский чин, отвел ее в
сторонку, а Соне продолжал задавать вопросы толстый капитан. Соня механически
отвечала и вдруг увидела, что «скорая» уезжает, а Макс так и остался лежать.
— Почему? — спросила она капитана.
— Мертвый он. Его труповозка заберет. Давайте-ка проедем в
отделение, тут недалеко, надо протокол оформить.
— Как мертвый? У него пульс, он дышит.
— Врачи сказали — мертвый. Идемте в машину. Нужен ваш
паспорт.
— Он у меня дома, я живу совсем рядом. Погодите! Они даже не
пытались его спасти!
— Девушка, ну врачам-то видней. Значит, как вы сказали его
зовут?
— Макс Олдридж. Год рождения точно не помню, между
шестьдесят четвертым и шестьдесят седьмым. Профессия — врач, онколог. Кажется,
он не женат, детей нет. Из родственников вроде бы жива мама.
— Мама, говорите? Слушайте, вы уверены, что он гражданин
США?
— Мы встречались несколько раз в Германии, он говорил, что
живет в Америке. Посмотрите, у него должен быть с собой паспорт.
— Паспорт? — капитан вытер мокрое от снега лицо и странно
взглянул на Соню. — Ладно, давайте-ка пройдем к машине.
— Я никуда не пойду, пока он лежит. Тут что-то не так, —
упрямо повторила Соня. — Почему они сразу уехали, почему не забрали его? Он
жив, у него пульс, он разговаривал со мной!
— Может, вам послышалось? Что именно он сказал?
— Accident.
— Вот видите, потерпевший сам назвал это несчастным случаем.
Ну, а еще?
— Нейропептиды.
— Чего? — капитан сморщился. — Объясните, не понял.
— Вообще пептид — любое органическое вещество, у которого
молекулы по структуре как белковые, но меньше размером, — механически стала
объяснять Соня, — приставка «нейро» обозначает все, что связано с нервной
системой.
