— Приехать просил, к нему, в Солдатенковскую, срочно
приехать, — объяснил черноволосый низким хриплым голосом.
Он говорил отрывисто, словно лаял. В смуглом губастом лице,
в блестящих выпуклых глазах было что-то шальное, цыганское.
— Пройдемте, Татьяна Михайловна, вы не беспокойтесь,
пройдемте, тут народу много, у нас автомобиль, по дороге объясним, видите, какое
дельце, — ворковал усатый.
Теперь оба они держали ее за локти и настойчиво тянули к
лестнице.
— Никуда я с вами не пойду, — сказала Таня, — извольте
объяснить, кто вы такие и что происходит.
Дверь открылась, из аудитории высыпали Танины сокурсники, в
толпе мелькнула белая пушистая голова профессора. Таню потащили так энергично,
что она едва касалась ногами пола. Усатый приговаривал:
— Тихонечко, быстренько, волноваться не нужно, все в порядочке,
батюшка вас ожидают, Михаил Владимирович, то есть профессор Свешников, батюшка
ваш, давайте поторопимся.
Таня набрала побольше воздуха и крикнула:
— Отпустите! Кто вы такие? — и даже сделала неловкое
движение, пробуя вырваться.
Вместо крика получилось тихое жалобное сипение. Держали ее
крепко, ухватили еще крепче, и цыган гаркнул в ухо:
— Молчать!
По лестнице вверх и вниз сновали студенты, преподаватели,
кто-то смотрел изумленно, испуганно, кто-то отворачивался.
«Интересно, если мне все-таки удастся громко крикнуть,
что-нибудь изменится?» — отрешенно подумала Таня.
Но крикнуть она не могла при всем желании, у нее сел голос.
— Мое пальто осталось в аудитории и сумка. Надо забрать, —
прошептала она, обращаясь к усатому.
— Заберем, заберем, пальтишко, сумочку, все заберем, —
пообещал усатый, не сбавляя шага.
Лестница кончилась. Таню повели через вестибюль.
«Почему я иду покорно, как овца? — думала Таня. — Кругом
люди, многие меня знают, я могла бы драться, сопротивляться. Нет, ничего не
могу, и они не могут. Студенты, преподаватели. Все боятся. После съезда врачей
начались повальные аресты. Сажают, расстреливают. На меня доносов гора».
— Данилова, ты куда? — вдруг прозвучал громкий властный
голос.
Посреди вестибюля выросла статная золотоволосая красавица,
сокурсница Тани, товарищ Бренер. Пальто распахнуто, шляпка съехала на затылок.
Танины спутники попытались быстренько предпринять обходной маневр, но если
товарищ Бренер вставала на пути, обойти ее не мог никто.
Маня Бренер, дочь одесского раввина, в пятнадцать лет
сбежала из дома с любовником анархистом, в двадцать попала в тюрьму за
покушение на жандармского офицера, в Гражданскую воевала в армии Фрунзе. Маня
была самой фанатичной большевичкой на медицинском факультете, молилась на
Ленина и Троцкого, верила в скорую победу мировой революции.
— Документы! — рявкнула Маня, сверкая зелеными рысьими
глазами на Таниных спутников.
Таня почувствовала, как дрогнули державшие ее руки.
— В сторонку, в сторонку, гражданочка, не мешайте, —
проблеял усатый.
— Что значит не мешайте? Я хочу знать, кто и на каком
основании арестовал моего товарища! Требую ваши мандаты, ордер на арест!
Маня вовсе не кричала, но голос у нее был настолько громкий,
что все, кто находился в вестибюле, повернули головы.
— Кто ты такая, чтобы требовать? — тихо, грозно прорычал
цыган.
— Я красноармеец Бренер! — взревела Маня. — Не сметь мне
тыкать! Я не для того на Перекопе кровь проливала, чтобы в мирное время всякая
сволочь тыловая моих товарищей хватала и тащила! Контра! Хотите лишить
Советскую республику лучших медицинских кадров? Не дам! Не позволю!
Маня раскраснелась, скалила белые зубы. В гневе она была
страшна и прекрасна.
Никто не называл ее по имени, только «товарищ Бренер». После
десяти лет бурной жизни в революции и на войне учиться товарищу Бренер было
крайне тяжело. Ее бы не отчислили, даже если бы она вообще ничего не делала. Но
Маня страстно желала стать настоящим, хорошим врачом. Она впадала в ярость,
если чего-то не понимала. Обратиться за помощью к сокурсникам или
преподавателям ей мешала большевистская гордость.
Однажды Таня застала ее в женской уборной в состоянии тихой
истерики. «Восходящая аорта, нисходящая аорта, правый желудочек, левый
желудочек, не могу, не понимаю, ни черта не понимаю», — бормотала товарищ
Бренер, выла и билась лбом о кафельную стену. Тане удалось выяснить, что
виноват во всем общий круг кровообращения. Она умыла товарища Бренер холодной
водой, повела в библиотеку, развернула на столе цветной анатомический атлас, и
часа через полтора Маня уже имела некоторое общее представление, как устроено
сердце, какими путями движутся по организму потоки венозной и артериальной
крови.
С тех пор между ними возник своего рода тайный заговор. Ни
слова о мировой революции, никаких классовых споров. Только медицина. Анатомия
и физиология человека. Таня объясняла, товарищ Бренер понимала.
И вот теперь товарищ Бренер орала на двух чекистов, не
давала им вывести Таню из университета. Это не имело никакого смысла. Через
пару минут в фойе появился третий чекист, уставший ждать на улице в автомобиле.
Он оказался спокойней, солидней и вежливей своих коллег. Он предъявил мандат и
ордер на арест гражданки Даниловой, подписанный товарищем Уншлихтом.
— Манечка, папе моему сообщи, он сейчас в Солдатенковской, —
успела сказать Таня, прежде чем захлопнулась дверца автомобиля.
Вуду-Шамбальск, 2007
Потрепанный бежевый «Опель» свернул с трассы и запрыгал по
ухабистой дороге. Рустам сбавил скорость. Справа, довольно далеко, показалась
зона. Тарелки спутниковой связи на крышах корпусов, часть бетонного забора с
темной каймой колючей проволоки. Впереди мелькнуло что-то, исчезло, опять
мелькнуло.
Судя по схеме, лабиринт занимал пространство между дворцом
Йорубы и развалинами замка сонорхов, то есть ту заповедную часть степи, где
особенно пышно росла трава кхведо и никогда не бурили нефтяных скважин.
Лабиринт имел семь входов и выходов, из них четыре на схеме
были заштрихованы черным карандашом. Осталось три. Один в развалинах, другой на
территории дворца, третий спрятан в маленьком поселке у бывшего конезавода.
Именно этот поселок темнел впереди.
«Опель» остановился возле крайнего, очевидно, нежилого
одноэтажного кирпичного строения. Кубик с плоской крышей, на крыше сугроб.
Рустам вылез, достал из багажника две лопаты.
