— Разумеется, нет, — он махнул рукой, — не надо понимать все
так буквально. Эти двое главами ордена не были и быть не могли. Но они
оставались под защитой ордена, каждый до своего срока.
— Под магической защитой? — осторожно уточнила Соня.
— Если начну объяснять, мы проговорим до завтрашнего вечера.
Магия слишком общее, размытое понятие. Имхотепы используют приемы разных
психотехник, манипулируют не только сознанием, но и подсознанием. Гипноз,
наркотики, биоэнергетическое оружие. Это особая наука, или искусство. Искусство
создавать события. Новейшая их разработка — разделение людей по половому
признаку. Сейчас они потихоньку раздувают в массовом подсознании древнейший,
вечно тлеющий огонек вражды между полами. На разных уровнях, в разной
стилистике внедряется идея о подготовке глобального мирового переворота во имя
наступления эпохи матриархата. Женщины станут править миром, первым делом
начнут мстить за многовековое угнетение, унижение. Мужчин уничтожат или обратят
в рабство.
Принесли еду, и Соня поняла, как сильно проголодалась. В
последний раз она ела в самолете. Дома только выпила чаю и сгрызла пакет
орешков.
— Демоническая женственность. Тысячелетнее царство
кровожадных жриц, — быстро, нервно шептал Макс, перегнувшись через стол. —
Подобно самкам богомола, они станут убивать самцов сразу после совокупления.
Древнеегипетский миф о богине Исиде, родившей сына Гора от мертвого Осириса.
Апокалипсическая жена верхом на звере багряном.
— Тихо, тихо, Макс, успокойтесь, — перебила Соня и поднесла
к его губам стакан с водой.
Он послушно глотнул, облизнул губы и покосился вправо. Там,
через два столика, сидела приятная молодая пара. Они только что вошли и
спокойно читали меню.
— Уходим отсюда, быстро, — сказал Макс.
— Погодите, я еще не выпила кофе. И надо расплатиться.
Макс вытащил бумажник, шлепнул на стол купюру, пятьдесят
долларов.
— Вот. Этого достаточно?
— У нас принимают только рубли. Нужен счет. Макс, невозможно
так уйти.
— У меня нет рублей. Я поменял семьсот долларов и все
потратил. Осталась только мелочь. Я не могу пользоваться кредиткой.
— Ну и ладно. Что вы нервничаете? Сейчас позовем официанта.
У меня есть деньги.
Когда они выходили из кафе, Соня взглянула на приятную пару.
Мужчина делал заказ, женщина разговаривала по телефону.
— Это их вы испугались? — спросила Соня на улице.
— Не важно, — он рванул вперед, бегом.
Соня отстала немного и заметила, что у него из-за ворота
куртки торчит что-то.
— Макс, подождите, стойте, у вас ярлык болтается, надо
оторвать.
— А, да, я забыл, — он притормозил на минуту.
Соня дернула капроновую леску, чуть не порезала палец. В
руках у нее остался бумажный ярлык и приколотый к нему пластиковый пакетик с
лоскутом ткани, кнопкой и белым клочком пуха.
— Давно вы так ходите? — спросила она.
— Куртку я купил только что, тут неподалеку, в торговом
центре, как и всю прочую одежду, от ботинок до нижнего белья.
— Куда же вы дели то, что было на вас надето?
— Выбросил.
— Зачем?
— Потом объясню. Сейчас некогда. Соня, слушайте очень
внимательно, — он взял ее под руку, она почувствовала, как сильно он дрожит.
— У вас нет температуры? Мне кажется, вас знобит. Хотя бы
застегните куртку.
— Умоляю, молчите и слушайте! Вы продолжаете опыты под
крышей Кольта. Они будут рядом, держать вас под контролем, психологически
обрабатывать.
— Макс, куда мы идем?
Они не шли, а бежали, причем Макс то и дело оглядывался,
чуть не вывихивая шею. Было скользко и слякотно, с неба посыпалась какая-то
липкая гадость, снег с дождем.
— Вы должны поддаться на их уговоры, притвориться, будто
ничего не имеете против.
— Погодите, Макс, я так не могу. Вот еще кафе, давайте
зайдем, мне холодно, мокро, я хочу выпить кофе и выкурить сигарету.
— Нет. Нельзя, — он резко остановился, огляделся.
— Макс, никто за нами не идет, расслабьтесь вы хоть немного.
Что бы вы сейчас ни говорили, я все равно не слышу, не понимаю.
— Ладно. Вы правы. Так разговаривать невозможно.
В маленькой кофейне играла музыка. Компания подростков
громко болтала и смеялась, сгрудившись перед раскрытым ноутбуком. Две
аккуратные старушки чинно пили кофе. Больше никого не было. Соня подошла к
стойке, заказала себе двойной эспрессо, Максу ромашковый чай.
— Стало быть, вы думаете, что имхотепы хотят натравить друг
на друга мужчин и женщин? — спросила она, вернувшись за столик.
— Я не думаю. Я знаю. Они уже это делают.
— Зачем?
Внезапно Макс засмеялся. Смех был тихий, на дребезжащей
высокой ноте. Соня решила подождать, пока он придет в себя, спокойно выпила
свой кофе, закурила. Музыка кончилась, и странный смех стал слышен на всю
кофейню. Подростки не обратили внимания, а старушки тревожно уставились на
Макса.
— Ну, все, все, тихо, — не выдержала Соня, — глотните чаю
или лучше съешьте что-нибудь.
Макс уже не смеялся, а плакал, горько, по детски шмыгал
носом.
— Вечный вопрос. Вопрос ловушка, — пробормотал он и
высморкался в салфетку. — Соня, зачем был большевизм в России? Нацизм в
Германии? Зачем на один маленький двадцатый век пришлось две гигантские мировые
войны? Первая вырастила и вскормила две химеры, большевизм и нацизм. Вторая
явилась битвой химер, с миллионами убитых и замученных. Зачем? Чему научилось
несчастное человечество? Что оно приобрело такой страшной ценой? Ничего! Если
вы не понимаете, примите на веру и запомните, как аксиому. Зло иррационально,
бессмысленно, противно логике. Внутри нашей системы ценностей мы никогда не
найдем честного разумного объяснения ни одному из исторических злодеяний. А
наши мозги так устроены, что мы склонны считать необъяснимое несуществующим.
Между прочим, одна из гениальных уловок дьявола — притвориться, будто его нет.
— Да, я, пожалуй, начинаю понимать вас, но все это слишком
отвлеченно. Я не могу себе представить то, о чем вы говорите. Невозможно
развязать войну между мужчинами и женщинами.
— Вы просто не хотите это представить. Слишком ужасно и
безнадежно. Разумеется, до войны еще очень далеко, и не обязательно, что она
охватит весь мир. Но зерна подозрительности, вражды, ненависти уже посеяны.
