— Когда-то был.
Его голос звучит странно и отдаленно, приглушенный жидкостью в шлеме, и когда он говорит, воздух в комнате колышется, как марево.
— Когда-то я был Ярбонелем ван Толом, первым сыном барона Корнелия ван Тола. Но это было давным-давно, и подозреваю, меня лишили наследства. Однако у Императора сейчас есть лучшее имя для меня, как и более великое предназначение.
Он пристально смотрит на Хальсера. Свет в помещении усиливается, и за линзами его очков становятся видны глаза.
Хальсер на мгновение забывает о цели, загипнотизированный взглядом пророка, затем встряхивает головой и вспоминает слова Комуса.
— Что ты здесь делаешь?! — рявкает он, указав оружием на клубящиеся облака и ряды глаз. — Что это за колдовство?
Улыбка сходит с лица пророка. Он хмурится, явно удивленный обвинением в колдовстве.
— Я наблюдал за тобой издалека, космодесантник, — говорит Астрей. — Думал, что хоть ты поймешь.
Хальсер снова трясет головой, слишком смущенный, чтобы ответить.
— Когда Император забросил меня на Илисс Один, я подумал, что Он покинул меня. — Пророк указывает на потолок. — Мой любимый корабль был полностью разрушен.
Хальсер поднимает голову и видит имперские эмблемы, вплавленные в странную постройку, словно все это место выросло из каркаса линкора.
— Мои ранения были ужасными, — Астрей слегка поворачивает голову, демонстрируя следы грубой хирургии на затылке, — но мои дети спасли меня. — Он улыбается преклонившим колени пилигримам. — Со временем я понял, что повреждения мозга не затронули мой истинный потенциал. Все, что ты видишь здесь, сержант, — это истинный потенциал верного человека. — Пророк сжимает пальцы в кулак, и воздух заметно колышется подобно воде. — Скоро у меня будет сила сокрушить тех, кто выступит против нас. — Голос становится громче: — Я буду непобедим.
Вспомнив стоящую перед ним цель, Хальсер крепче сжимает болт-пистолет. Он должен остановить этого безумного монстра, прежде чем тот разорвет всю Галактику своим колдовством. Сержант поднимает оружие и бормочет молитву, но не успевает выстрелить. Храм начинает крениться.
Молитвы пилигримов превращаются в вопли ужаса, когда стены начинают шататься и оседать.
— Началось. — Пророк улыбается и склоняет голову так, что стеклянный шар со звоном касается оружия Хальсера. — Твои друзья отправили тебя на смерть. Они хотят, чтобы мы умерли вместе.
Хальсер тяжело дышит.
— Ты — лжец! — кричит он, но в этот момент узнает силу взрывов. Реликтор хватает с пояса хронограф. — У меня все еще есть время! — Он недоверчиво смотрит на обваливающиеся стены. — Мортмейн не поступил бы так со мной!
Пророк кивает.
— Они больше всего боятся отваги. Мой собственный отец послал их убить меня. А ты… — Он делает паузу. — Они послали тебя сюда на смерть, друг мой. Твоя смерть подле меня станет их решающим доказательством. Теперь они будут открыто произносить слово, которое долго шептали в твой адрес: «Еретик».
«Меня предали, — думает сержант Хальсер. — Предали».
— Комус упал! — ревет по воксу брат Вольтер. — Возможно, мертв… Я не уверен. Они захватили лазарет. Я отступаю. Какие приказы? Сержант? — Сообщение прерывается, слова наполовину глушит звук канонады. — Ты там? Сержант Хальсер?
Хальсер прижимает оружие к голове пророка и не отвечает. Из теней на него кричат пилигримы, но взгляд космодесантника прикован к паре абсурдных, бездонных глаз.
Пророк смотрит на него.
Хальсер кладет палец на спусковой крючок.
— Я могу спасти нас обоих, — говорит он. Его голова наклоняется внутри шарообразного шлема, надетого на бледную, тонкую шею и заполненного густой жидкостью. Раствор искажает голос, но пророк пытается преобразовать свои гласные звуки во что-то человеческое, тщательно выговаривая каждое слово, словно обращаясь к ребенку. Он тычет длинным, перепончатым пальцем в человека в дверном проеме.
— Они лгали тебе. И убили нас обоих. Ведь они точно знали, что случится. Всегда знали.
Хальсер следует за его взглядом и, к своему ужасу, обнаруживает, что Гидеон Пилкрафт смеется. Под черным капюшоном не виден рот, только вибрирующая масса кабелей, но веселье очевидно. Решимость Хальсера испаряется. Движение руки приостанавливается. Если Пилкрафт знал о происходящем, значит, вся операция была ложью. Хальсер пытается собраться с мыслями. Он пытается молиться, но стоны брата Вольтера впились в него, слившись с воплями пилигримов. Канонада становится все громче, и вот уже кажется, будто вся долина гудит. Звук невыносим и слишком громок для обычных тяжелых орудий. Вокруг гремят взрывы, и Хальсеру приходится смириться с правдой.
Орбитальная бомбардировка уже началась.
Без защиты Комуса его разум быстро сдается. Искажение времени достигло своего пика, и голоса пилигримов скребут по сознанию, как клинки по металлу. Сержант не может уверенно отличить «сейчас» от «тогда». Он ведет отделение через катакомбы, вырезает пилигримов у городских ворот и подходит к внутреннему храму, но в то же время знает, что это уже случилось. Хальсер пристальнее вглядывается в уродливые глаза пророка, пытаясь взять себя в руки.
— Комус упал! — ревет по воксу брат Вольтер. — Возможно, мертв… Я не уверен. Они захватили лазарет. Я отступаю. Какие приказы? Сержант?
Хальсер ругается и оглядывается на дверь. Время разрушается. Он слышал эти слова и раньше, но сколько раз?
— Я не позволю тебе жить, — произносит он, повернувшись к пророку. Металлический отзвук усиленного голоса гремит в зале. — Ты — мерзость.
Пророк склоняет набок раздутую голову и ухмыляется.
— У тебя есть корабль, а у меня — предвидение. Облака — не преграда для меня. — Он указывает на Пилкрафта. — Он причинил зло нам обоим. Почему мы должны смириться со своей судьбой? Мы — немногие избранные. Впереди нас ждут великие свершения.
Хальсер качает головой, но в его глазах пылает сомнение. Пристрелить пророка означает умереть. Хуже того, это означает провал. Но какова альтернатива? Как можно сохранить жизнь такому человеку после всего, что он видел?
Пророк касается удлиненными пальцами силового доспеха Хальсера. Он обводит ими контур филигранного черепа и прищуривается.
— Зачем ты прибыл в Мадрепор, Реликтор?
Комната наклоняется и пол смещается. Вражеский огонь все ближе. Со сводчатого потолка падают куски векового мрамора. Десятиметровые орлы трескаются и раскалываются, покрывая пол огромными сломанными крыльями.
— Узрите непреложную волю Императора! — вопит Пилкрафт со стороны дверей, перекрикивая какофонию. — Ты надменный глупец, сержант Хальсер. Это все твоя вина. Это — цена, которую ты платишь за свое низкое, раболепствующее заблуждение и неоднократное использование ксено…
Хальсер затыкает его выстрелом в голову. Звук разносится по комнате, и Пилкрафт падает в фонтане крови. Кабели в его капюшоне еще несколько секунд дергаются, после чего он затихает.
