Алиса присела перед ним на корточки, посмотрела ему в глаза
снизу вверх и тихо, виновато произнесла:
– Ладно, малыш. Я должна тебе признаться. Мне очень стыдно,
но это я трогала твой конструктор. Ты ведь знаешь, со мной такое бывает.
Помнишь, когда мы купили «Лего», я играла в него больше, чем ты? Я все-таки
архитектор, мне всякие фантазии приходят в голову, особенно когда я вижу
какую-нибудь интересную конструкцию.
– Ты, мамочка, правду мне говоришь? – с надеждой спросил
Максим и тихо всхлипнул. – Ты точно говоришь мне правду? Или нарочно это
выдумала, чтобы меня успокоить?
– Ну вот еще, буду я на себя наговаривать! Думаешь, мне
приятно признаваться тебе в таком варварстве? Я ведь все время рычу на тебя,
когда ты залезаешь в мой компьютер или в мою готовальню. А сама, видишь,
порушила твой конструктор.
– Ладно, все, – вздохнул Максим, – но больше так не делай,
хорошо?
– Конечно, не буду.
– А ты не могла бы сейчас не уходить? Пригласи этого
знакомого домой.
– Нет, малыш. Это совсем чужой человек. Если я каждого
заказчика буду к нам приглашать, дом превратится в проходной двор.
– А кстати, откуда он узнал, что ты уже прилетела?
– Он вообще не знал, что я куда-то улетала, и просто
позвонил потому, что ему надо там кое-что…
«Господи, сколько еще мне придется врать ребенку?»
– Ну ладно, иди, встречайся со своим заказчиком, – проворчал
Максим. Только можно, я открою банку ананасового компота?
– Конечно, малыш.
* * *
Заляпанный грязью серый «Фольксваген» – пикап был
припаркован почти у самого подъезда, но не бросался в глаза потому, что к
вечеру двор заполнили машины всех марок и цветов.
Двое «наружников» в пикапе промерзли до костей. Трехлитровый
термос давно опустел, без горячего чая было совсем скверно. Один из них мог бы
согреться глотком коньяка, но только один, потому что кому-то ведь надо будет
потом вести машину. Очень хотелось хлебнуть из маленькой плоской бутылки,
однако оба терпели из солидарности.
Из приемника звучали голоса, детский и женский. Было отлично
слышно каждое слово.
– Смотри-ка, здорово она сообразила с конструктором, –
заметил один из мужчин, когда прозвучало признание Алисы, будто это она
потихоньку трогала город «Лего». – Не хочет, значит, ребенка пугать. А зачем
тогда его таскает с собой на оперативные задания?
– Для отвода глаз, – буркнул второй мужчина, закуривая
десятую по счету сигарету за этот вечер, – черт, наследили мы с тобой в
квартире выше крыши. Говорил я тебе, не надо было пыль вытирать.
– Это лучше, чем оставлять отпечатки.
– И конструктор этот хренов не надо было трогать.
– Так это ты его сшиб, говорил я тебе: смотри под ноги,
когда в комнату заходишь. Ладно, еще не факт, что она профессионал.
– А это выяснится очень скоро. Если она профессионал, то
наши «жучки» найдет и снимет.
Подъехал лиловый «Ауди» и чуть не вмялся бампером в пикап.
– Ну что, на хвост будем садиться? Или здесь подождем? –
спросил один из «наружников».
– Засветимся, – покачал головой его коллега, – надо здесь
ждать. Тем более через полчаса нас сменят. Если мы сейчас «хвостить» начнем,
неизвестно, когда освободимся. Я промерз как собака. Да и вернется она очень
скоро.
Из подъезда выскользнула женская фигура в длинной дубленке,
огляделась, заметила под фонарем лиловый «Ауди». Из машины ее тоже заметили и
тихо просигналили. В темном окошке пикапа несколько раз щелкнула фотокамера со
сверхчувствительным объективом.
– Слушай, а кто такой этот Харитонов Валерий Павлович? –
спросил один «наружное» другого. – Он у нас как-нибудь обозначен?
– Елки! – спохватился другой. – Он у нас «Хрен» называется!
Вербовщик ее, полковник ФСБ в отставке. Сегодня начальник охраны акционерного
общества «Шанс».
– Ну и чего? Все-таки будем «хвостить»?
– Ни в коем случае.
* * *
– Знаете, Алиса Юрьевна, вы почти не изменились за эти годы,
– сказал Харитонов, бесцеремонно вглядываясь в ее лицо.
– А вы, Валерий Павлович, очень даже изменились, –
усмехнулась Алиса, внешне, во всяком случае.
– Что, постарел?
– Нет. Вы стали джентльменом. В прежние времена мы с вами
встречались в какой-то облезлой дыре, на так называемой конспиративной
квартире. А сейчас вы привезли меня в приличный ресторан. Раньше на вас был
москвошвеевский серый костюм и казенные коричневые ботинки. И физиономия у вас
была, пардон, совершенно казенная. А сейчас вы одеваетесь в дорогом бутике,
лицо у вас стало добродушней, мягче. Почти человеческое стало лицо, с чем вас и
поздравляю. И пахнет от вас не «Шипром», а чем-то более дорогим и пристойным.
– Спасибо, – рассмеялся Харитонов, – очень приятно все это
слышать. Что будем заказывать? Вы есть хотите?
– Нет. Только яблочный сок. Ну и еще коньячку для храбрости,
грамм пятьдесят, не больше.
– Пожалуйста, большой овощной салат, два шашлыка, –
обратился он к официантке, – два яблочных сока, сто грамм «Камю».
– Я же сказала, что не хочу есть, – напомнила Алиса.
– Ну не надо, не скромничайте. У вас глаза голодные, –
широко улыбнулся Харитонов, и Алиса заметила, что он вставил отличные
фарфоровые зубы, – я ведь знаю, вы прилетели рано утром. Дома наверняка пустой
холодильник, в магазин выйти не успели.
– Да, – кивнула Алиса, – дома пустой холодильник и голодный
ребенок. Так что долго мы здесь не задержимся.
– Все зависит от вас. А для Максима можно взять что-то
вкусное отсюда. Здесь упаковывают в специальные мешочки, можно заказать еду на
вынос.
– Я тронута. Вы даже знаете, как зовут моего сына.
– А как же, – прищурился Харитонов, – я даже знаю, кто его
отец. Эй, Алиса Юрьевна, вы побледнели? Вам нехорошо?
– Мне отлично.
– Ну, тогда давайте не будем терять время. Скажите,
пожалуйста, почему вы не использовали до конца такой дорогой тур и раньше срока
вернулись в Москву?
– Нет, – покачала головой Алиса и достала сигареты из
сумочки, – так не пойдет. Давайте по-другому. Сначала вы скажете, что вам от
меня нужно, а потом все остальное.
