Белтайн в своем репертуаре. Странное!
— Что странного на это раз, Белтайн?
— Сэр… это полковник, сэр!
Гаунт бежал вниз по ступеням к воротам через сугробы к внешней стене.
Роун и группа людей только что вошли, ведя за собой десять изможденных, спотыкающихся фигур, покрытых грязью и инеем, изголодавшихся и усталых.
Гаунт ошалевшими глазами взирал на процессию. Они остановились. Рядовой Дерин. «Еще Разок» Брагг. Призраки-вергхастцы Вамберфельд и Несса. Капитан Даур, поддерживавший полуживого пардусского офицера, которого Гаунт не знал. Дорден… Святый Бог-Император! Док Дорден! И Майло, да защитит его Император, с хагийской девушкой-эшоли. И во главе полковник Кольм Корбек.
— Кольм? Фес, Кольм, что ты тут делаешь? — неверяще спросил Гаунт.
— Сэр, мы… мы пропустили все веселье, да? — прошептал Корбек и рухнул в снег.
Глава шестнадцатая
ИНФАРДИ
Это всегда было ее самым сильным оружием.
Думаю, я назвал бы это эффектом неожиданности.
Ее способность удивлять.
Переворачивать события в свою пользу, даже худшие из поражений.
Я видел, как это случалось много раз.
Иногда из ничего. Триумф из катастрофы.
До самого конца, когда, наконец, она больше не смогла создавать свои чудеса.
И тогда она пала.
Военмейстер Киодр, «Путь Девяти Ран: история служения со святой».
Ночь шестнадцатого дня наступила, но это была не нормальная ночь. Зловещая варп-буря зажгла небо над Усыпальницей, раскрасив его пульсацией всех цветов радуги и электромагнитных спектров. Снегопад прекратился, и под безмолвным, вспыхивавшим небом потрепанные имперцы в боевой готовности ждали новой атаки, глядя на отражения быстро сменявшихся цветов на снежном поле и ледниках Священных Холмов.
Это было самое спокойное время, почти безмятежное. Яростный калейдоскоп сменялся в небесах. Воздух был почти недвижим. Возможно, под воздействием варп-шторма температура поднялась почти до нуля.
В приемной монастыря аятани бережно зажгли масляные лампы и затем молча удалились.
Гаунт бросил фуражку и перчатки на приставной столик.
— Я… я очень рад, что ты здесь, но комиссар во мне хочет знать почему. Фес, Кольм! Ты был ранен, и тебе было приказано эвакуироваться!
Корбек сидел на походной кровати под закрытыми, окрашенными красным лаком ставнями. Камуфляжный плащ окутывал массивную фигуру, словно старушечья шаль, а в руке дымилась чашка с горячей похлебкой.
— Все это верно, сэр. Боюсь, что не могу этого объяснить.
— Не можешь объяснить?
— Нет, сэр. Если не хочу показаться настолько безумным, что вы закуете меня в кандалы и немедленно запрете в подвале.
— Давай все же рискнем, — сказал Гаунт.
Он налил себе бокал сакры, но понял, что не хочет пить. Тогда предложил выпивку Роуну, но тот покачал головой, протянул Дордену, и тот взял стакан и пригубил. Танитский главный медик сидел у очага. Гаунт еще никогда не видел его таким старым и уставшим.
— Скажи ему, Кольм, — велел Дорден. — Проклятье, говори же. Помнишь, я ведь тоже сначала тебе не поверил.
— Не поверил. — Кольм отпил еще и, поставив чашку, вытащил из сумки на бедре коробку сигар, предложив их всем присутствовавшим.
— Не курил их уже много лет, — улыбнулся Цвейл, наслаждаясь первыми несколькими затяжками. — Что может быть лучше? Что оно, убьет меня, что ли?
— Это самая меньшая из наших забот сейчас, отец, — сказал Роун.
— Тоже верно.
— Кольм, я жду, — напомнил Гаунт.
— Я, гм… дай-ка подумать… как бы лучше объяснить… я… ну… это… сначала…
— С ним говорила святая, — обрубил Дорден.
Цвейл подавился дымом и закашлялся. Корбек наклонился, чтобы похлопать старого жреца по спине.
— Корбек? — прорычал Гаунт.
— Ну, она ведь говорила, верно? — сказал Дорден. Он повернулся к Гаунту с Роуном. — Не смотрите на меня так, вы оба. Я знаю, как безумно это звучит. Я смотрел так же, когда Кольм сказал мне об этом. Но ответьте-ка мне… Что, во имя доброго Бога-Императора, заставило бы такого старика как я проделать весь этот путь? А? Эта дорога меня почти прикончила. Фесова Лестница-в-Небеса! Да она нас всех чуть не прикончила! Но никто из нас не спятил. Ни один. Даже Кольм.
— О, спасибо огромное, — вставил Корбек.
— Я хочу услышать больше, — начал Гаунт.
— Фес, намного больше! — согласился Роун, подкрепляясь большим глотком сакры.
— У меня были сны. О моем старике отце. Там, на Танит, в графстве Прайз, — сказал Корбек.
— Ага. Опять началось… — протянул Роун.
— Выметайся, если не хочешь слушать! — рявкнул Дорден.
Майор, пожав плечами, сел. Никогда еще добрый старый доктор так с ним не разговаривал.
— Он пытался мне что-то сказать, — продолжил Корбек. — Это было прямо после того, как ребята вытащили меня из когтей Патера Греха.
— Может, дело в травме? — предположил Гаунт.
— О, вполне возможно. Если тебе станет легче, мы можем притвориться, что я протащился три сотни фесовых километров только потому, что хотел быть с тобой в последнем бою Призраков. И все эти люди оказались достаточно глупы, чтобы пойти со мной.
— Да, в это поверить легче, — отметил Роун.
— Согласен, майор, — сказал Гаунт. — Корбек, перестань нас смешить и расскажи остальное.
— Через отца в моих снах со мной говорила святая. Я не могу доказать это, но так и было. Она звала меня. Я не знал, что делать. Думал, что схожу с ума. А затем обнаружил, что Даур испытывает то же самое. После ранения его захватило это чувство, этакая заноза, которая никак не вылезала, как ни старался он ее вытащить.
— Капитан? — позвал Гаунт.
Даур сидел в углу и пока не проронил ни слова. Холод и тяжкий путь очень плохо отразились на его израненном теле.
— Все, как сказал полковник. У меня было… ощущение.
— Так, — сказал Гаунт и повернулся обратно к Корбеку. — И что потом? Это ощущение оказалось настолько сильным, что вы с Дауром нарушили приказы, дезертировали и прихватили с собой остальных?
— Примерно так, — признался Корбек.
— Нарушили приказы… Я недавно что-то такое слышал? — промурлыкал Цвейл, вновь раскуривая сигару.
— Заткнитесь, отец! — огрызнулся Гаунт. — Пожалуйста.
— Корбек рассказал мне, что с ним происходит, — спокойно продолжил Дорден. — Сказал то, что творится у него голове, и что он планирует сделать. Я знал о его попытках уговорить более здоровых воинов пойти с ним. Сам я всячески препятствовал этой затее. Но…
