— Ты можешь начать сейчас?
Поппи лишь закрыла глаза и обхватила себя руками, как она
это делала во время уколов.
— Я готова, — сказала она, стиснув зубы.
Джеймс снова рассмеялся, но теперь уже так, словно не мог
сдержать смеха, и сел с ней рядом.
— Я привык гипнотизировать людей, когда это делаю. Мне
как-то непривычно, что ты находишься в сознании.
— Ну, хорошо, если я закричу, можешь меня
загипнотизировать, — сказала Поппи, не открывая глаз.
«Расслабься, — твердо сказала она себе. — Неважно,
больно это или нет, страшно или не очень, ты должна с этим справиться. Должна.
От этого зависит твоя жизнь».
Сердце у нее билось так сильно, что казалось, все тело
содрогается ему в такт.
— Вот здесь, — сказал Джеймс, прикоснувшись
холодными пальцами к ее шее, как бы нащупывая пульс.
«Сделай это побыстрее, — молила про себя Поппи. —
Давай скорее покончим с этим».
Она почувствовала тепло, когда Джеймс наклонился к ней и
нежно взял за плечи. Каждой клеткой она ощущала его близость. Затем ее горла
коснулось холодное дыхание, и кожу пронзил быстрый — она даже не успела
вздрогнуть — двойной укол. Клыки погружались в ее плоть.
«Теперь действительно больно», — подумала она. Она
больше не могла держать себя в руках. Ее жизнь оказалась в руках кровопийцы, в
руках охотника. Она всего лишь кролик в пасти змеи, мышка в кошачьих лапах.
Поппи больше не помнила, что Джеймс ее лучший друг, сейчас она чувствовала себя
свежим ужином.
Поппи, что ты делаешь? Не сопротивляйся, иначе тебе будет
больно.
Джеймс говорил с ней, но его губы не шевелились. Голос
звучал у нее в голове.
А я и не сопротивляюсь, ответила про себя Поппи. Просто я
готова к тому, что будет больно, вот и все.
Потом она почувствовала жжение в месте укуса. Она ждала, что
жжение усилится, но этого не произошло. Оно изменилось. Жар становился даже
приятным. Возникло чувство покоя, освобождения… и близости. Она и Джеймс
становились ближе друг другу, как две капли воды, стремившиеся навстречу друг
другу и наконец сливающиеся в одну. Она читала мысли Джеймса, чувствовала то
же, что чувствовал он. Его чувства втекали в нее, струились через нее.
Нежность… забота… тревога… Холодная яростная злоба на ее
болезнь. Отчаяние, что не осталось иного пути помочь ей. И желание, страстное
желание сделать ее счастливой.
Поппи захлестнула волна нежности, она вдруг поняла, что ищет
его руку, почувствовала, как сплетаются их пальцы.
Джеймс, беззвучно воскликнула Поппи. Ее обращение к нему
было исполнено счастья и ласки.
В ответ она почувствовала его удивление и восторг.
Удовольствие нарастало, становилось таким сильным, что Поппи
дрожала, как в лихорадке.
Как я могла быть такой глупой, думала Поппи. Бояться этого.
Это не страшно, это… это… правильно.
Она никогда ни с кем не была так близка. Как будто они с
Джеймсом были единым целым. Не хищник и жертва, а партнеры в танце. Поппи и
Джеймс. Она могла прикоснуться к его душе, могла его чувствовать.
Странно, но он этого испугался.
Не надо, Поппи, пожалуйста! Столько дурных поступков… Поппи,
я не хочу, чтобы ты это видела…
Дурных, да, подумала Поппи. Дурных, но не страшных и
непоправимых. Ты одинок, ты живешь в темном мире. Ты так ужасающе одинок. Тебе
ведомо, каково это — не принадлежать ни одному из миров. Ты не принадлежишь
никому, кроме…
Она вдруг увидела себя со стороны. В уме у нее возник образ
хрупкой изящной девушки, воздушного эльфа с изумрудными глазами. С характером
тверже закаленной стали.
Я совсем не такая, подумала она. Я не высокая и не красивая,
как Жаклин или Микаэла…
Поппи показалось, что слова, которые она услышала в ответ,
ей вовсе не предназначались. Джеймс просто подумал об этом или вспомнил цитату
из какой-то давно прочитанной книги.
Девушку любишь не за красоту. Девушку любишь за то, что она
напевает мелодию, которую можешь услышать только ты.
Поппи впервые в жизни испытала чувство защищенности. Так вот
как Джеймс думает о ней. Наконец она знает это. Он относится к ней, как к сокровищу,
которое нужно защитить любой ценой…
Любой ценой… Неважно, что со мной случится, думал Джеймс.
Поппи старалась проследовать за его мыслью дальше, чтобы
понять, что он имел в виду, и получила представление о правилах, нет, о
законах, по которым он жил.
Поппи, что за дурная манера лезть в чужие мысли, когда тебя
не приглашают.
В этих его словах прозвучало неприкрытое отчаяние.
Поппи прекратила погоню за его мыслями. Она не хотела
подглядывать. Она просто хотела помочь…
Я знаю, ответил Джеймс.
Поппи охватило чувство нежности и благодарности. Она
расслабилась и просто наслаждалась единением с ним. Я хочу, чтобы это
продолжалось вечно, подумала она, и в эту минуту все кончилось. Тепло исчезло,
и Джеймс, отстранившись, выпрямился.
Поппи издала протестующий возглас и попыталась притянуть
Джеймса к себе. Но он не поддался.
— Нет, мы должны сделать еще кое-что, — прошептал
Джеймс, но ничего больше не делал. Он просто обнимал ее, и его губы касались ее
лба. Поппи чувствовала умиротворение и спокойствие.
— Ты не сказал мне, что будет так хорошо, —
пробормотала она.
— Я сам не знал, — просто ответил Джеймс, — у
меня такого еще не было.
Они тихо сидели обнявшись. Джеймс нежно гладил ее волосы.
«Как странно, — подумала Поппи. — Все осталось
прежним, и все изменилось». Как если бы она тонула в океане и вдруг выбралась
на твердую почву. Переполнявший ее ужас отступил, и она впервые за весь
сегодняшний страшный день была совершенно спокойна за свою жизнь.
Прошла минута-другая, и Джеймс, словно приходя в себя,
потряс головой.
— Что еще мы должны сделать? — спросила Поппи.
Вместо ответа Джеймс поднес запястье к губам и сделал
быстрое движение головой, как будто откусывал нитку. Затем он опустил руку, и
Поппи увидела кровь. Она бежала тонким ручейком и была такой красной, что
казалась искусственной. Поппи судорожно сглотнула и отрицательно покачала
головой.
— Это не страшно, — мягко возразил Джеймс, —
и ты должна это сделать. Если в тебе не будет моей крови, ты просто умрешь, как
все смертные.
«А я хочу жить, — подумала Поппи. — Значит, чему
быть, того не миновать». Закрыв глаза, она позволила Джеймсу наклонить ее
голову к своему запястью. Это не было похоже на кровь, по крайней мере на ту
кровь, вкус которой она ощущала, когда прикусывала язык или подносила к губам
порезанный палец. У крови Джеймса был странный вкус. Вкус могущества и
богатства. «Похоже на какой-то волшебный эликсир», — рассеянно подумала
Поппи. Она снова почувствовала, как ее мысли сливаются с мыслями Джеймса.
Опьяненная их близостью, она продолжала пить кровь.
