— Вообще-то я не в курсе. — Джеймс на мгновение
задумался.
— Ты не в курсе… Ну да, конечно, в конце учебного года
ты всегда не в курсе — самое время бросить своих девчонок. Тебе же нужна
свобода маневра на каникулах, верно?
— Конечно, — просто ответил Джеймс и улыбнулся.
Филипп уставился на гостя с нескрываемой ненавистью.
Что касается Поппи, то ее охватила радость. Прощай, Жаклин,
пока, Микаэла, оревуар длинные ноги Жаклин и огромная, словно надувная, грудь
Микаэлы. Лето сулит ей необыкновенное счастье.
Многие думали, что отношения Джеймса и Поппи носят дружеский
характер, но все обстояло иначе. Уже много лет Поппи точно знала, что рано или
поздно выйдет замуж за Джеймса. Это была вторая мечта ее жизни; первая состояла
в том, чтобы посмотреть мир. Просто она еще не удосужилась сообщить Джеймсу о
своих планах, поэтому пока он пребывал в заблуждении, что ему нравятся
длинноногие девушки с накладными ногтями и крепкими ягодицами.
— Ну, как новый диск? — спросила она, чтобы
отвлечь его от яростного обмена взглядами с будущим шурином.
Джеймс понял ее:
— Вот, это новый альбом. Этно-техно.
Поппи обрадовалась:
— Ой! Снова тувинское горловое пение, пойдем скорее
слушать.
В эту минуту в кухню вошла мама Поппи. Миссис Хилгард,
холодная, во всем безупречная блондинка, очень походила на хичкоковских
героинь.
[2]
Ее лицо выражало безусловную уверенность в себе
и способность справиться с любыми препятствиями. Вылетая из кухни, Поппи чуть
не сшибла ее с ног.
— Извини, ма, доброе утро.
— Подожди-ка, ну-ка задержись на минуту, — сказала
«ма», ловко поймав Поппи за край футболки. — Доброе утро, Фил, доброе
утро, Джеймс, — добавила она.
Фил поздоровался, Джеймс кивнул в ответ вежливо и иронично.
— Здесь кто-нибудь завтракал? — спросила миссис
Хилгард, и когда мальчики ответили утвердительно, повернулась к дочери. —
А ты? — осведомилась она, пристально глядя ей в лицо.
Поппи тряхнула коробкой хлопьев, миссис Хилгард вздохнула.
— Почему ты не нальешь в хлопья молока?
— Так гораздо вкуснее, — твердо ответила Поппи, но
когда мама развернула ее за плечи и подтолкнула к холодильнику, девушке
пришлось открыть его и взять пакет молока.
— Ну, что вы собираетесь делать в первый день
каникул? — спросила миссис Хилгард, переводя взгляд с Джеймса на Поппи.
— Ой, я не знаю, — Поппи посмотрела на
Джеймса, — немного послушаем музыку, может быть, прогуляемся по холмам.
Или поедем на пляж?
— Все, что захочешь, у нас впереди целое лето, —
ответил Джеймс.
Мысленному взору Поппи представилось лето, жаркое, золотое,
восхитительное лето. Оно пахло хлорированной водой бассейна и морской солью.
Поппи уже предвкушала, как ее кожи коснется теплый бархат морской воды. «Три
месяца, — подумала она, — это же целая вечность».
Странно, что она думала о вечности, когда случилось ЭТО.
— Мы можем пробежаться по новым магазинам… —
начала она, как вдруг внезапная боль скрутила ее и дыхание остановилось в
горле.
«Как плохо!» Пронзительная боль заставила ее согнуться
пополам. Пакет с молоком выпал из разжавшихся пальцев, глаза застлала серая
пелена.
Глава 2
— Поппи!
Поппи слышала, как мама ее зовет, но ничего не различала
вокруг. Перед глазами плясали черные точки.
— Поппи, что с тобой?
Теперь девушка чувствовала, что мамины руки проскользнули
под мышками и заботливо поддерживают ее. Боль потихоньку отступала, и зрение
возвращалось к ней.
Она поднялась на ноги и увидела перед собой Джеймса. Он
казался совершенно спокойным, но Поппи хорошо его знала и легко прочла в его
глазах тревогу. Тут она заметила, что он держит в руках пакет молока. «Наверно,
успел подхватить на лету, — предположила Поппи. — Потрясающая
реакция, действительно потрясающая».
Филипп тоже был рядом.
— Ты в порядке? Что случилось?
— Я… я не знаю. — Поппи огляделась вокруг, потом
вздрогнула и ей стало не по себе. Теперь, когда она чувствовала себя лучше, ей
было не по себе оттого, что все смотрят на нее так пристально. Она знала только
один способ бороться с болью — игнорировать ее, не думать о ней.
— Снова эта дурацкая боль. Наверное, это гастрит, я знаю,
я что-то съела.
Мама нежно взяла Поппи за плечи.
— Поппи, это не гастрит, у тебя ведь были боли и
раньше, с месяц назад, помнишь? Этот приступ похож на тот?
Поппи поежилась. На самом деле боль никуда и не уходила,
просто в суете и волнениях конца учебного года ей удавалось не обращать на нее
внимания, и теперь Поппи почти свыклась с нею.
— Может быть, немного. — Она помедлила. — Но…
Миссис Хилгард этого было достаточно. Она потрепала Поппи по
волосам и направилась к телефону.
— Я знаю, ты не любишь врачей, но я все же позвоню
доктору Франклину и попрошу тебя осмотреть. Мне не нравятся эти приступы.
— Ну ма, ведь каникулы…
Миссис Хилгард прикрыла рукой телефонную трубку.
— Поппи, это не обсуждается, быстро иди одевайся.
Поппи застонала, хотя понимала, что это ничего не изменит.
Она кивнула Джеймсу, который задумчиво глядел на эту сцену.
— Давай хотя бы диск послушаем, прежде чем я уеду к
врачу.
Он посмотрел на диск так, будто видит его впервые, и
поставил на стол пакет молока. Фил отправился за ними в холл:
— А ты, парень, подожди здесь, пока она будет
одеваться.
Джеймс даже не обернулся.
— Остынь, Фил, — сказал он с отсутствующим видом.
— Я же сказал, держись подальше от моей сестры,
мерзавец.
Поппи лишь покачала головой и вошла в свою комнату. Можно
подумать, Джеймс жаждет увидеть ее неодетой! «Если бы!» — мрачно подумала она,
вытаскивая из шкафа шорты. Надевая их, она все еще качала головой. Джеймс был
ее лучшим другом, а она была его лучшим другом, но он никогда не выказывал
желания «держаться к ней поближе». Иногда она спрашивала себя, помнит ли он
вообще, что она девчонка. «В один прекрасный день я открою ему глаза», —
решила она и распахнула перед ним дверь.
Джеймс вошел и улыбнулся ей. Эту улыбку редко видели
окружающие, не издевательскую или ироничную ухмылку, а открытую приветливую
улыбку.
