Поппи успокоилась. Она не помнила, за что отвечает желчный
пузырь, но была совершенно уверена, что ей он без надобности. Все, что
происходит с органом, имеющим такое смешное название, не может быть
по-настоящему серьезным. Доктор Франклин продолжал говорить, он рассказывал о
поджелудочной железе и панкреатитах, а миссис Хилгард кивала головой, как будто
все понимала. Поппи не понимала ровным счетом ничего, но паника исчезла, как
если бы через черную пропасть перекинули спасительный мост.
— Ультразвук можете сделать в детской клинике через
дорогу, — сказал доктор Франклин, — а потом возвращайтесь сюда.
Мама Поппи кивала, мол, конечно, мы так и поступим.
Спокойная, уверенная и серьезная. Как Фил. Как Клифф.
Поппи даже почувствовала себя значительной персоной. Никому
из ее друзей не приходилось проходить обследования в клинике. Когда они
выходили из кабинета доктора Франклина, мама погладила ее по голове.
— Ну, Поппет, что же мы с тобой будем теперь делать?
Поппи шаловливо улыбнулась, она уже почти оправилась от
недавнего страха.
— Возможно, мне придется лечь на операцию и у меня
останется интересный шрам, — сказала она, что бы немного развеселить маму.
— Будем надеяться, что до этого дело не дойдет, —
ответила миссис Хилгард, совсем не расположенная шутить подобным образом.
Детская клиника Сюзанны Монтефорте оказалась величественным
серым зданием, угрюмую мрачность которого скрашивали чувственные изгибы
архитектурного декора и огромные витражи. Поппи задумчиво посмотрела на магазин
подарков, мимо которого они проходили. Здесь продавались детские игрушки, чтобы
взрослые, которые хотели порадовать маленьких пациентов, без особых хлопот
могли купить им какую-нибудь безделицу.
Из магазина вышла девушка, на вид чуть старше Поппи, лет
семнадцати или восемнадцати. Она была очень хорошенькая, с умело нанесенным
макияжем. Но, несмотря на симпатичную бандану, которая покрывала ее голову,
было очевидно, что на голове у нее совсем нет волос. Круглолицая красавица
казалась счастливой, из-под повязки выглядывали звенящие сережки, и все же
Поппи почувствовала острый приступ жалости. Жалости и страха. Девушка
действительно была больна. Для того и существуют клиники, чтобы лечить серьезно
больных людей. Вдруг Поппи захотелось поскорее закончить обследования и
выбраться отсюда.
Ультразвуковое обследование оказалось не болезненной, но все
же достаточно неприятной процедурой. Врач нанес на живот Поппи что-то вроде
геля, и по ее коже побежал холодный сканнер, посылавший звуковые волны внутрь
ее организма и рисующий на экране картинку ее внутренностей. Поппи поймала себя
на том, что мысли ее возвращаются к безволосой девочке.
Чтобы отвлечься, она стала думать о Джеймсе и почему-то
вспомнила их первую встречу, когда Джеймс впервые пришел в детский сад. Он был
бледным худеньким мальчиком с большими серыми глазами. Уже тогда в нем было
что-то странное, и эта таинственная странность стала причиной нападок старших
мальчишек, которые тут же принялись издеваться над ним. Во дворе они гоняли
его, как борзые гоняют лису, и эта жестокая игра продолжалась до тех пор, пока
на нее не обратила внимания Поппи.
Уже в пятилетнем возрасте у нее был потрясающий хук справа.
Она ворвалась в кучу малу, направо и налево раздавая подзатыльники и затрещины,
пока большие мальчишки не обратились в бегство. Потом она повернулась к
Джеймсу.
— Хочешь дружить?
Джеймс, немного помешкав, робко кивнул. В его улыбке было
что-то странно притягательное.
Между тем Поппи скоро обнаружила, что у ее нового друга
масса странностей. Когда ящерица, жившая в их классе, умерла, он без отвращения
взял ее в руки и спросил у Поппи, не хочет ли она ее подержать. Учительница
была в ужасе.
Кроме того, он умел находить мертвых животных. Однажды он
показал ей пустую клетку со скелетами кроликов, которую обнаружил в густых
зарослях бурой травы. Казалось, он был совершенно бесчувственным.
Когда Джеймс подрос, мальчишки перестали над ним издеваться.
Он стал таким же высоким, как и они, удивительно сильным и
ловким и создал себе репутацию крутого, опасного парня. Когда Джеймс приходил в
ярость, в его серых глазах просыпалось нечто устрашающее.
И только на Поппи он никогда не сердился. Все эти годы они
оставались лучшими друзьями. Когда они перешли в старшие классы, у него
появились подружки, о нем мечтали все девчонки в школе, но ни одна не
удерживалась рядом с ним надолго. Джеймс никогда не откровенничал с ними, для
восторженных поклонниц он оставался таинственным и опасным парнем. Но Поппи
знала его другим — добрым и заботливым.
— Ну вот и все, — объявил врач, возвращая Поппи к
действительности, — давайте сотрем гель.
— Что он показал? — спросила Поппи, глядя на
монитор.
— Ваш доктор сам все вам скажет. Специалисты расшифруют
изображение и отошлют ему, — голос врача был таким бесцветным, что Поппи с
подозрением посмотрела на собеседника.
В приемной доктора Франклина Поппи беспокойно ерзала в
кресле, а ее мама листала старые журналы. Когда сестра вышла и сказала: «Миссис
Хилгард», — они обе поднялись на ноги. «О нет, — взволнованно
произнесла сестра, — доктор Франклин хотел бы поговорить с миссис Хилгард
наедине».
Поппи и миссис Хилгард переглянулись, затем «ма» медленно
отложила журнал и последовала за сестрой. Поппи смотрела ей вслед.
Господи, что случилось? Доктор Франклин никогда раньше так
не делал. Поппи чувствовала, как тяжело у нее в груди бьется сердце, не
учащенно, а просто тяжело, сотрясая ее изнутри. Казалось, что все это
происходит не с ней.
«Не думай об этом, это все ерунда, лучше читай журнал…» Но
пальцы ее не слушались. Наконец она открыла журнал; глаза скользили по
строчкам, но смысл ускользал… «О чем они там говорят? Что происходит? Как
долго…»
А разговор за дверью все продолжался. Ум Поппи метался между
двумя возможными вариантами решения: либо все в порядке и ничего серьезного не
происходит — сейчас мама выйдет и они вместе посмеются над теми ужасами,
которые она себе навоображала, — либо с ней случилось что-то очень
нехорошее и ей, чтобы выздороветь, придется пройти тяжелый курс лечения. Под
ногами вновь разверзалась черная пропасть. Временами ей казалось, что все не
так уж страшно и охвативший ее ужас просто смехотворен. Но в следующее
мгновение вся ее жизнь представлялась ей сном, и вот она проснулась и оказалась
вдруг перед лицом страшной реальности.
«Если бы я могла позвонить Джеймсу!..»
Наконец медсестра сказала: «Поппи, можешь войти».
Кабинет доктора Франклина был обшит деревянными панелями, на
стенах висели дипломы и свидетельства. Поппи опустилась в кожаное кресло и
старалась не очень пристально смотреть в лицо матери. Миссис Хилгард казалась…
слишком спокойной. Она улыбалась, но как-то странно, и губы у нее дрожали. О
боже! Что-то все-таки случилось.
