– Я и есть только что из Италии, – заверила я, – только я русская. И не ори ты так.
– Куда ехать-то, мля?
– Пока не знаю. Подождем. Да ты не дергайся, – сказала я, видя, как он заерзал на сиденье, – что, думаешь, у одних иностранцев деньги есть? Заплачу, обижен не будешь. Стой пока. Еще одного пассажира возьмем.
– Этого мужика, что ли?
– Окстись, шеф! Этого мне еще не хватало. Тем более он на машине, – добавила я, видя, как Японец, с лицом крайне недовольным и насупленным, садится в синюю «Ауди» метрах в пятидесяти от нас. В этот момент из здания аэропорта появилась Валентина и стала оглядываться по сторонам. Я жестом подозвала ее и, когда она бухнулась на заднее сиденье рядом со мной, выдохнула:
– А ты говорила – клоунада! Все по делу оказалось. – И, не дожидаясь, пока она начнет нудно выспрашивать, да еще в присутствии этого ушлого таксиста, нанесла превентивный удар: – Все объясню, но, разумеется, потом!
– Так куда ехать-то?
– Появилась идея, – сказала я. – Поезжай вон за той синей «Ауди».
– А, куда тот мужик сел?
– А ты наблюдательный. Езжай, два счетчика плачу, если все нормально будет.
– А если очень нормально, мля? – нагло спросил он.
– Тогда накину сотку. Не больше. Рублей, милый, рублей! – осадила я нахала.
– Лучше бы ты эта… итальянка была, – пробурчал он, но послушно завел двигатель.
Через час я уже пожалела, что пообещала таксисту два счетчика да еще бонусные: все это время мы колесили по городу, потому что Японец, наверное, задался целью разорить меня – чтобы я выплатила шоферу все имеющиеся у меня деньги, а их, откровенно говоря, было немного.
Наконец синяя «Ауди» остановилась возле трехэтажного дома на окраине Петербурга. Здесь была разрешена парковка. Японец вышел из машины и тщательно запер ее.
– В гостиницу пошел твой мужик, – сказал таксист. – Ну что, еще покатаемся или как?
– А ты знаешь эту гостиницу?
– А то! Клоповник еще тот. Тут в прошлом году проститутку черные расписали и убили. Эти… хачики, мля. Убивать их надо, уродов черножопых.
– А что это за гостиница?
– Ну уж не «Астория», мля!
– Это я вижу. А все-таки? Там что-то не написано.
– «Парус» она называется, что ли. Че-то такое… морское. «Бригантина», во! А наши мужики, из таксопарка, ее покороче называют – «Блядина».
– Мужчина, вы все-таки выбирайте выражения, – подала голос Валентина.
– Умные, мля… Ну что, расплачиваемся или дальше едем?
– А тут поблизости есть еще гостиница?
– А через квартал! Тут их две на весь район. Дальше поедем или расплачиваться будете, дамочки?
– Последнее, – сказала я. – Сколько там получается?
Оплатив грабительский счет таксиста, мы вышли на улицу. Я отправила Валентину снять двухместный номер в соседней гостинице, а сама направилась в гостиницу, куда пятью минутами ранее зашел Японец. Честно говоря, я не особо боялась столкнуться с ним лицом к лицу. Главное – найти Родиона, а я хотела быть уверенной, что он находится именно в этой занюханной гостинице, что он жив и невредим.
Я купила в мини-маркете банку какого-то «синтетика», типа, «Отвертки», выхлебала ее в два приема и направилась в вестибюль.
– Слушай, хороший, – вульгарно обратилась я к сидевшему за столом и дремавшему дежурному, – тут только что мужичок проходил, такой толстенький, с челюстями и носом пуговкой… он мне недоплатил, скотина.
– Не, не видел.
– Конечно, не видел, ты ж дрых, хороший. Ты это, скажи номер, в котором он, я тебе сотню скину. Его Павлом зовут, значит.
– Павел? Сейчас посмотрю. А я тебя что-то тут раньше не видел. Недавно, что ли, на территорию скинули? Или сутера поменяла?
– Ишь ты какой, так ему сразу и скажи. Ну если деньги водятся, то я по секрету как-нибудь, – развязно ответила я, допивая пойло из баночки.
– Ладно. Щас.
Швейцар справился по книге посетителей и сказал наконец, что никакого Павла нет. Я качала головой и повторяла, что я желаю видеть Павла, который мне недоплатил, и не понимаю, каким образом того не может быть в этой гостинице.
– А какая у него фамилия?
– Да откуда мне знать? В паспорт я ему не глядела. Он мне один документ представлял, да и тот кривой какой-то! – хохотнула я и почувствовала, что добровольно взваленная на плечи роль вызывает у меня почти физическое отвращение. – Вот… это не его фамилия?
– Сте-панов, – прочитал швейцар. – Не, я Степанова помню, он на того, что ты описала, не похож. Мелкий и усатый.
Я с ужасом поняла, что в самом деле забыла фамилию Японца. Просто провалилась куда-то.
– А может этот… Савельев?
– Не, Савельева я помню! Савельев – это такой здоровый, который тут вчера устроил жуткий дебош, витрины колол и еще начистил пачки физиономий двум нигерам из Африки, которые, кстати, тоже въехали вчера.
– Мой – сегодня.
– А, утром? Ну, тогда это Епанчинцев.
– Точно, – сказала я. – Епанчинцев. Какой номер?
– Тринадцатый.
– Счастливый… Ну, держи сотню, милый.
– Может, телефончик оставишь?
Я качнулась перед ним, поводила пальцем и заявила:
– Э, н-нет! Сказано, завтра – значит, завтра!
И с этими словами я направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. В коридоре едва не столкнулась с Японцем, который уже, видимо, побывал в своем номере и теперь спешил к выходу из гостиницы. Я едва успела шагнуть в нишу у стены, откуда проводила взглядом его удаляющуюся фигуру. А не стоило ли просто схватить его за глотку и спросить прямо, где босс? Нет, пока я предпочитала все же не прибегать к силовым методам решения проблем. Хотя, уверена, рано или поздно – придется…
Я прошла по коридору и остановилась перед дверью с цифрой 13. Постучала, прислушалась. По всей видимости, в номере никого не было. Тогда я извлекла из сумочки свои миниатюрные отмычки и легко открыла допотопный замок.
Номер был одноместный, так что все предположения о том, что Родион живет в одном с Японцем номере, были явной глупостью. Впрочем, вряд ли Епанчинцев захочет контролировать Шульгина до такой степени. Все равно в поисках Вишневецкого вся инициатива, а следовательно, свобода выбора – в руках Родиона Потаповича.
Я ограничилась тем, что поставила в номере последний сохранившийся у меня «жучок». Два его брата-близнеца погибли при взрыве и затоплении теплохода «Скрябин»…
* * *
– Ну и что же ты скажешь, Маша?
Валентина смотрела на меня, опершись кулаками в бока. Она успела смыть дурацкий, по ее выражению, макияж и уже переоделась в шорты и майку. Снятый ею двухместный номер оказался довольно примитивным жильем со всеми атрибутами «совковой» гостиницы: завывающий унитаз, подтекающий кран и чрезвычайно удачно замаскированные выключатели. Постельное белье также выглядело проблематично чистым.
