Вывел, вывел Дмитрий Совин собеседницу из себя. Получилось. Вон — щечки порозовели, глаза горят. Да и хорошо. Пора приступать к заключительному акту трагедии.
— Вышло ваше время, Дмитрий Георгиевич, — закончила гостья. Мстительно так проговорила. С удовольствием. Смакуя. Наслаждаясь властью. — Сейчас выпьете пару таблеточек снотворного — и баиньки. Уснете быстро — таблеточки хорошие. И во сне ничего не почувствуете. И кстати, оцените мою гуманность. Вас не бьют, не пытают, а могли бы. А за науку спасибо. Заканчиваем.
— Минуточку, Настя. Извините за грубую физиологию. Мне бы отбежать на пару минут в маленькую комнатку на одного. А то, знаете ли, чаем обпился. Очень уж неэстэтично, может получиться.
— Посмотри в туалете, — приказала девушка блондину.
Тот вышел и вернулся через минуту с заряженным арбалетом и пневматическим «вальтером».
— Нехорошо, Дмитрий Георгиевич. Вы меня за дурочку держите. — И обратилась к своим наёмникам: — Проводите. Если что — дайте по голове.
Прежде чем закрыть за собой дверь туалета, Совин громко сообщил оставшейся в комнате гостье и стоящим у дверей парням:
— Сейчас пописаю и я весь к вашим услугам, негодяи. — И закрыл дверь на защелку.
Раздавшийся за дверью шум Дмитрия никак не удивил. Вышел он не торопясь. Трое непрошеных гостей уже сидели рядком на диване. Каждого придерживал за плечи парень в камуфляже. И вид у сидящих был грустноватый. Впрочем, нет. Настя грустной не выглядела. Она встретила его таким взглядом, что Совин даже порадовался, что и ее плечи плотно сжаты руками омоновца. Или спецназовца — Совин в этом плохо разбирался.
В кресле сидел подполковник милиции Корзунов. Палыч, друг юности мятежной.
Совин засунул руку за шкаф и вытащил оттуда маленькое такое устройство. И продемонстрировал сидящим.
— Вот, друзья на огонек забежали. Я им ключи от своей квартиры дал. Культурные, кстати, люди. Разговору нашему не мешали, дали наговориться всласть. А эта штучка, Настя, и есть то, что в некоторых структурах называется «жучок». Вот такая вот я сволочь. Уж вы извините.
Настя промолчала. Многое умела эта не по годам серьезная девушка. В том числе и достойно проигрывать. А это умение не каждому дано.
А если учесть ещё, что перспективы у Насти впереди маячили самые мрачные, то тем более следовало отдать этой девушке должное.
Совин и отдал. Мысленно.
— Ладно, — встрял в лекцию Совина друг детства. И обратился к омоновцам-спецназовцам: — Этих — в машину. А ты, друг разлюбезный, завтра с утра чтоб был у меня в кабинете. С заправленной авторучкой: писать тебе много придется. Пропуск я закажу.
— Только не с утра, Палыч! — взмолился Совин. — Я же «сова»! К тому же вся перенервничавшая. Пожалел бы бедную птичку.
— Я тебя пожалею! Вот в гости к нам придете с Татьяной, и Наталья моя тебя пожалеет! Я ведь ей все расскажу, имей в виду!
— Угрозы?!. И от кого! От милицейского начальника! Всё-всё-всё… Буду к одиннадцати.
— К десяти.
— Хорошо, к десяти. — И когда в комнате остался только один человек, Дмитрий прошептал вслед ушедшим: — Все равно опоздаю. — И обратился к сидящему на подоконнике Стасу: — Ну что? Всё слышал? Имей в виду: ты получил информацию первым. Как и было обещано. Даже при задержании присутствовал. Завтра в девять утра — пресс-конференция у меня на работе. По этому делу. Народу много соберётся. Приходи. Думаю, будет интересно.
— Ну ты даёшь, мужик! У меня слов нет. Я…
— Стас, давай водки выпьем.
— Давай. За победу!
— Нет, Стас. Просто расслабиться. Перепсиховал я. И устал…
— Давай, только быстренько. Мне за ночь ещё нужно твою историю на бумаге изложить. К завтрашнему дню, заметим. Больше скажу — к утру. Так что по сто грамм — и я поехал.
— У тебя в роду японцев нет, Стас? Ты прямо какой-то трудоголик.
— Предупреждаю: будешь болтать — и вовсе с тобой пить не буду…
— Всё. Уже налито. Или, как говорят в народе, нолито. Будем здоровы!
Вечер тридцать второй
ПЯТНИЦА, 12 ИЮНЯ
На кухне в квартире любимой женщины Совин допивал третью кружку чая, когда зазвонил телефон. Он поднял трубку.
— Вас слушают.
— Здравствуйте, Дмитрий Георгиевич.
— Здравствуйте. Простите, я вас не узнаю. Мы с вами знакомы?
— Я с вами знаком. А вы со мной — нет.
— Чего вы хотите?
— Не бойтесь, Дмитрий Георгиевич. Я хочу вас поблагодарить за то, как вы распутали «дело Марины Снегиревой». Я искренне восхищен. Еще больше я восхищен вашей пресс-конференцией. Пакет документов, пресс-релиз и кассеты с записями всех разговоров были выше всяких похвал. Статьи в газетах и материалы на телевидении получились просто прекрасными. Бизнес на крови Марины Снегирёвой закончен.
— И что дальше?
— Несколько подробностей. Вы, я думаю, знаете, что в ваш компьютер кто-то залезал.
— Знаю.
— Вы уж извините. Это мои люди. Мне нужна была более подробная информация.
— Для чего?
— Знаете, Дмитрий Георгиевич, мы с вами похожи. У нас у обоих есть свой закон.
— Не понял.
— Чего ж тут непонятного!.. Негодяй должен получать по заслугам. Всё просто. Вам, наверное, известно, что девушке и той паре, что с ней была, уже не открутиться. Как минимум покушение на убийство будет доказано. На вас.
— Да, я знаю.
— Господин Клевцов, скорее всего, сможет избежать наказания. Точнее, не наказания, а суда.
— Простите, что значит…
— Он умрёт. Скоро. В автомобильной катастрофе. И некий Чертков скоро умрет. Да, еще одно. Помните ту пьяную компанию, которая вас вытащила в эпизоде с двумя бандитами? Эти пьяные… Это были мои люди. Те двое, которые вас пытались убить — именно убить, они сами признались, и это об их пропаже интересовалась Настя — они уже не живут.
— Вы что, судья?
— В известной степени.
— Вы палач?
— Я — Исполнитель. Я исполняю приговоры, которые сам же и выношу. Знаете, когда в стране не работает закон, должен же хоть кто-то этим заниматься.
— Скажите, а как вы обо мне узнали?
— Я, Дмитрий Георгиевич, много чего знаю.
— А вы не боитесь? Вдруг телефон прослушивается?
— Он не прослушивается, Дмитрий Георгиевич.
— Я почему-то вам верю.
— И правильно. Дмитрий Георгиевич, когда вы снова начнете вести какое-нибудь дело и вам понадобится помощь, скажем, люди для грамотной слежки, спецтехника, оружие, вы обратитесь ко мне…
