— Какие? — не понял Ростик.
— Она — несупена, она многое может, — высказался Падихат. — К примеру, весь этот город перевернуть, если у нее будет такое желание.
— Тогда мы — везунки, — ярк определенно был настроен веселее г'мета, предвкушая смену своих обязанностей стражника при непонятном бледнокожем типе на роль управляющего изрядным состоянием, может быть, и в самом деле немалым по местным меркам.
— Что сейчас можно сделать? — спросил Рост. Осознав, что его не понимают, пояснил: — Например, куда девать вот эти мешки?
Этими «мешками» он назвал несколько довольно больших кожаных кошелей, в которых находились надчеканенные градины, по сути, все деньги заведения Вяленого. Тот вчера был в такой прострации, что, вероятно, не нашел другого решения, как побыстрее сбагрить Ростика домой.
— И есть еще расписка… — вдруг вспомнил Рост. Покопался в письменных принадлежностях на столе, отыскал обязательство Вяленого доплатить проигранное помимо уже выданных денег.
— Тут… — Падихат довольно уверенно оглядел мешки, — тысяч четыреста, хотя лучше бы пересчитать. Мы-то вчера тоже ошалели, не очень и считали, забрали на вес.
— Это все можно отнести в банк, — предложил Ободранный. — Тут, не очень далеко… Разумеется, нужно немного взять на текущие расходы, тысяч сорок-пятьдесят. Этого, думаю, хватит на первое время.
Падихат посмотрел на него негодующе:
— Нужно поскорее забирать заведение у Вяленого. Оно, если договоримся, может быть оценено миллиона в четыре, остается еще его особняк…
Стать владельцем игорного дома — такое Росту даже в кошмаре не могло присниться. Вот идея насчет особняка ему понравилась больше, но тоже не особенно. Нужно было еще посмотреть, что тот собой представляет.
— Так, — решил он наконец, — давайте доставим эти деньги в банк, а потом я все-таки отправлюсь на аэродром. Отмечаться мне следует каждый день, вот и не будем отступать от правил.
— А на текущие расходы? — почти возопил Падихат.
— По паре тысяч давайте распихаем по карманам, а остальное… — Рост махнул рукой, — как получится.
Так и сделали, несмотря на всякие возражения ярка с Падихатом, которым отчетливо хотелось отложить «на текущие расходы» как можно больше, например, на случай, если их вовсе оттеснят от Ростика с его богатством.
В банке все получилось довольно быстро, даже расписки приняли довольно споро и, разумеется, открыли текущий счет, посоветовав открыть такие счета и обоим Ростиковым надзирателям, но не более определенной суммы, скажем, тысяч в пять-семь. Но это уже Ростика не интересовало.
Чувство времени у пурпурных было не слишком развито, но все-таки каждому было понятно, что на утреннюю поверку, если это можно так назвать, Ростик отчаянно опаздывал.
До аэродрома оба вас-смера его тоже проводили, объяснив довольно просто:
— Ты же не имеешь наследников… А у Вяленого разные друзья имеются, если он что-нибудь отчаянное предпримет, то может и вовсе твой выигрыш отсудить.
И на аэродроме все пошло совсем не так, как предполагал Ростик. Он-то хотел побыстрее разделаться с обычными записями в журнал явки и отправиться куда-нибудь, чтобы выспаться, если с его нынешней каморкой было не все понятно, то можно было завалиться в какую-нибудь гостиницу, ведь есть же в Висчен-Ца гостиницы… Но его продержали в комнате, где обычно собирались экипажи для полета, а потом вдруг посадили в антиграв и отправили в разведку куда-то на север. Без Падихата или Ободранного, с незнакомым экипажем.
Но нет худа без добра. Пока они летели, Рост сделал вид, что задумался, а на самом-то деле отлично выспался, даже немного с избытком. Никаких восхунов внизу он не заметил, а если бы даже они и были, то Рост находился в таком состоянии, что был абсолютно не способен их почувствовать. Переночевали в каком-то крохотном городишке, всего-то на несколько тысяч жителей, напоминающем обжитой форт, и на следующее утро снова вылетели. На этот раз оказались над лесом, так что Ростик даже стал присматриваться — что тут может быть интересного. Но снова ничего любопытного не нашел.
На третий день обнаружили какое-то племя восхунов, но они так решительно принялись отбиваться от единственного антиграва, на котором находился Ростик, что пилоты не решились на смелую атаку. А так как передать сведенья об обнаруженной группе восхунов было некому, то вернулись в уже знакомый Ростику полуфорт-полугород.
На четвертый день в нем собралось уже с три десятка обычных антигравов и даже два крейсера. Этой армадой и вылетели на штурмовку, довольно быстро определили цель и разметали обнаруженных восхунов, которые по непонятной причине не сменили даже направления движения, не попробовали спрятаться и поплатились за это. Их долбили, пока бой не затих по причине полного уничтожения противника. Но и восхуны эти оказались серьезными ребятами — три машины погибли и еще семь были изрядно повреждены.
После боя Роста почти без отдыха отправили назад. Он и тут не терял времени, медленно, осторожно, едва ли не на ощупь обдумывал, что и как он теперь должен сделать. В Висчен-Ца прилетели уже под утро, так что у него было время даже немного подремать, а главное, он вдруг почувствовал себя свежим, готовым к любым проверкам.
Поутру он решил на аэродром не ходить и настроился было выспаться по-настоящему, но к нему вошли сразу три городских охранника. Рост даже заподозрил что-то не слишком для себя веселое, но охранники тем не менее согласились подождать, пока люд, как он им сказал, приведет себя в порядок. Может, и не расстреляют сразу, раз уж позволили ему настолько не торопиться, думал Ростик, шагая впереди своих конвоиров.
Они пришли в относительно богатую часть города, где селились только зажиточные горожане, что как-то размывало обычный принцип разделения по расам, принятый в городах пурпурных. Дом, в который его ввели, был бы красивым, если бы не его аляповатая, местами откровенно скверная обстановка и странный запах, отдающий старым болотом. После чистых стен имения Савафа, огромных и отлично проветриваемых его залов Ростику все прочие дома представлялись слегка давящими, как каюты на корабле, где он провел слишком много времени.
Тут его ожидала Пинса, вот уж она-то расположилась с удобствами. Возлежала, почти как настоящий чегетазур, в обширном, обитом мягчайшей кожей кресле, более похожем на лежанку, и жевала виноградины, которые ей в рот накладывал Лодик. Тот тоже время от времени таскал ягоды, но не жевал их, а глотал целиком.
Она еще не потеряла возможности жевать, подумал Ростик, разглядывая несупену, в которой вдруг очень многое проявилось от каменноподобия Савафа.
— Явился, — объявила ему Пинса, в отличие от прошлых встреч, не ментально, а вслух. — Заставил отправиться в эту дыру… — Она перешла на какую-то ментальную скороговорку, но Рост не слишком в нее врабатывался, кажется, это была просто ругань.
Наконец Пинса закончила довольно странной репликой:
