«Почему бы и нет?»
Она не стала говорить, что человеческое жилье для нее
гораздо интереснее, чем любое другое место.
Tea была счастлива.
Дом Эрика оказался современным зданием, окруженным высокими
деревьями. Входя в него, Tea почувствовала легкое смущение.
– Мама еще на работе, – сказал Эрик, взглянув на
часы. – А Роз должна быть в своей комнате. Она собиралась сегодня сушить
своих Барби в микроволновке.
– Похоже, микроволновке сегодня не поздоровится.
Дверь в комнату Розамунды была увешана самодельными
табличками: «Не входить», «Эрику вход запрещен!» и «Феминизм – безоговорочное
признание того, что женщины тоже люди».
– Роз…
– Ненавижу! Всех ненавижу! И все ненавидят меня!
Эрик быстро закрыл дверь. Бамс! В дверь ударилось что-то
увесистое.
– Тебя никто не ненавидит! – крикнул он.
– А мне плевать! Убирайтесь!
Бамс! Хрясь! Бамс!
– Думаю, лучше оставить ее в покое, – сказал
Эрик. – у нее бывают приступы плохого настроения. Хочешь посмотреть мою
комнату?
«У него милая комната, – подумала Tea. – Огромное
количество книг, есть очень старые».
– Я купил их на книжных развалах, – сказал Эрик,
заметив ее любопытный взгляд.
«Сравнительная анатомия позвоночных», «Развитие и строение
эмбриона свиньи», «Красный пони». Большинство книг было про животных.
Множество призовых кубков: по бейсболу, по теннису, по
баскетболу. Спортинвентарь, разбросанный повсюду, вперемежку с книгами и
грязными носками.
Эта комната ничем не отличалась от комнаты молодого колдуна.
На стене висела большая фотография мужчины, улыбка которого
была удивительно похожа на улыбку Эрика.
– Кто это? – спросила Tea.
– Мой отец. Он погиб в авиакатастрофе, когда Роз была
совсем маленькой. Он был пилотом.
Голос Эрика звучал ровно, но его глаза потемнели.
– Мои родители тоже умерли, когда я была маленькой. Я
их совсем не помню.
Эрик снова посмотрел на фотографию:
– Знаешь, я никогда не задумывался об этом, но теперь
понял, что рад тому, что помню его.
Они улыбнулись друг другу.
– Тебе здесь нравится? – спросил Эрик.
– Очень, – ответила Tea. – Мне здесь все
нравится.
Эрик заморгал и смущенно облокотился на свой письменный
стол. При этом он столкнул на пол стопку листов, которые разлетелись в разные
стороны.
Tea едва сдержалась, чтобы не рассмеяться:
– Это бумаги из университета Дэвиса?
– Точно. Хочешь взглянуть?
Она почти сказала «да», потому что была готова согласиться
на что угодно, но вовремя одумалась. Все происходило очень быстро и могло зайти
слишком далеко.
– Не сейчас, – ответила она. – В другой раз.
– Как хочешь, – пожал плечами Эрик. – Но ты
подумай хотя бы над тем, чтобы начать посещать уроки зоологии. Мистер Гаспаро –
прекрасный учитель. Тебе понравится заниматься у него.
– Хорошо, я подумаю. – Она взглянула на Эрика,
который сидел перед ней на корточках. – И еще я хотела сказать… спасибо
тебе.
– За что?
– За то, что желаешь мне добра. За то, что так обо мне
заботишься.
Он закрыл глаза:
– Ты даже представить себе не можешь, как я хочу о тебе
заботиться.
Эрик смотрел ей в глаза.
Между ними снова возникла эта необъяснимая связь. Их словно
притягивало друг к другу. Это было одновременно прекрасно и немного страшно.
Эрик медленно поднялся и подошел к Tea.
Все произошло словно само собой. Их пальцы переплелись,
дыхания смешались в одно. Казалось, все вокруг погрузилось в сверкающий туман.
Хрясь!
Что-то ударилось о стену.
– Не обращай внимания, – прошептал Эрик. –
Это полтергейст. – Его губы почти касались ее лица.
– Это Розамунда, – прошептала в ответ Tea. –
Ей очень плохо. Нужно попробовать помочь ей.
Tea была так счастлива, что ей хотелось сделать счастливым
весь белый свет. Эрик простонал:
– Теа…
– Подожди, я попробую поговорить с ней. Я скоро
вернусь.
Эрик несколько раз моргнул и попытался улыбнуться:
– Ладно, мне все равно нужно полить мамин огород и
покормить кроликов. Скажешь мне, когда у нее пройдет эта хандра. Я буду ждать.
Tea направилась к комнате Розамунды и осторожно постучала в
дверь.
– Роз, можно мне с тобой поговорить?
– Не называй меня так. Теперь меня зовут Фред.
– Хорошо, Фред, – сказала Tea.
Она вошла в комнату и присела на краешек кровати. Вернее, не
кровати, а ее деревянного остова. Матрас был прислонен к одному из углов
комнаты и, судя по всему, служил крышей своеобразного убежища. Вся комната
выглядела так, словно по ней пронесся ураган. В воздухе стоял сильный запах
морских свинок.
Из-за матраса показалась копна песочных волос и два
любопытных зеленых глаза.
– Я больше не девочка, – заявила Розамунда. –
Девочки всегда были на вторых ролях, и уже ничего не изменится. Только не
рассказывай мне всю эту чушь, что женщинам разрешили служить на подводных
лодках и участвовать в мотогонках. Меня все это не интересует. С сегодняшнего
дня я буду мальчиком.
– Очень здорово придумано, – одобрила Tea, –
но тебе нужно лучше учить историю. Были времена, когда мужчины и женщины были
равны.
– Когда?
– Ну, например, в античные времена на Крите. Они все,
мальчики и девочки, были детьми великой богини Элифии и на равных участвовали в
самых опасных состязаниях, например в гонках на диких быках. Только… – Tea
нерешительно замялась, – это продолжалось до тех пор, пока не пришли греки
и не завоевали их.
– Ага!
– Но, э-э-э… Были еще древние кельты… Но потом их
завоевали римляне. А еще… Еще…
История человечества оказалась довольно однообразной.
– Я же говорила, – горько улыбнулась
Розамунда, – всегда одно и то же. Уходи. Я не хочу тебя слушать.
– Подожди…
Tea не знала, правильно ли она поступает.
«Конечно, неправильно, – подсказывал ей внутренний
голос. – Не делай этого, пожалеешь».
Но Розамунда была так расстроена, а сверкающий туман в душе
Tea так прекрасен, что она уверовала в свою неуязвимость.
