Ведь главную загадку этого боя они разрешили, и, кажется, правильно, так почему бы их противникам не оказаться проще и трусливее, почему бы им не попытаться элементарно спасти свои жизни в надежде на последующие переговоры и выкуп?
Глава 27
На этот раз совещание проходило в кабинете Председателя. Как уже бывало, здесь еще оставался немалый беспорядок – свидетельство недавних переездов, эвакуации, ударов по городу. Особенно это было заметно по очередной раз разбитым стеклам – материалу ныне дорогому, практически невосстановимому. Но в то же время, опять же, как Ростик уже видел не раз, чувствовалось и стремление все вернуть на место, поправить, отремонтировать.
На заседании было очень много народу, раза в два больше, чем на заседании в подвале Дворца культуры во время налета. Ростик сначала решил было, что все эти начальники в критические дни работали в разъездах, просто физически не могли заседать, а потом вдруг подслушал, как один очень неприятного вида мужичок чем-то неуловимо похожий на Дзержинского, только в пенсне, негромко говорил своему соседу:
– Мне Председатель три повестки прислал с требованием куда-то там явиться… Но ты помнишь, какой ад творился на улицах? Вот я и подумал – нет уж, буду организовывать, – мужичок хохотнул, выставив вперед желтые от местного самосада зубы, – оборону, так сказать, по месту жительства.
– А я на заводе оказался как раз, когда эти налетели, – отозвался его собеседник. – И представь себе, у них там для меня даже пайка не нашлось, пока мы ждали, чем все кончится. Только на вторые сутки накормили. Якобы я у них по спискам не прохожу… Ну и что, что не прохожу? Что же, меня не кормить? А в город направляться… Сам говоришь, по улицам тогда не пройти было.
Чтобы его не стошнило, Ростик пересел, а потом подозвал и Кима с Евой, когда они наконец вошли в кабинет. Причем за ними гналась та самая пожилая секретарша, которую Ростик помнил еще, кажется, по первосекретарю Борщагову, расстрелянному за явное предательство. Она не хотела их пускать, и Ким – голова садовая – чуть было ее не послушал. Но тут уж Рост не выдержал. Он поднялся и повелительно, насколько мог, высказался в том смысле, чтобы оба пилота поторапливались, потому что докладывать в одиночестве он отказывается. Секретарша, конечно, отстала, мельком посмотрев на Ростика, и выразительно поджав губы. Что же, решил Рост, плохую репутацию вполне можно использовать в подобных случаях.
Потом к их компании прибился Поликарп, усталый до невозможности. Он сразу же принялся высказывать свое мнение Ростику:
– Слушай, ты не мог эти черные треугольники как-нибудь поменьше уродовать.
– Поменьше? – заинтересовалась Ева. – Как это?
– Их же мне восстанавливать приказано. Две машины – еще туда-сюда. А третья – просто невмоготу. Мы уже по три комплекта шин переложили, котлы отревизовали до последней пылинки, а она все равно не летает… Топливо жрет, как верблюд, а не летает.
– В бою я как-то об этом не думала, – призналась Ева. – Просто уворачивалась от них, как могла, и дергалась, чтобы вот ему, – она кивнула на Ростика, – было сподручней отстреливаться.
В кабинет деловой походкой, как Ленин в каком-то фильме, не столько вошел, сколько ворвался Рымолов. За ним, с развевающимися полами пиджака, «стремился» Каратаев. За ними торопливо семенили теща Тамара, Галя и кто-то еще. Ростик вздохнул, ему вся эта деловитость казалась бессмысленной и показной до оскомины.
Председатель сел, повелительно рассадил свою свиту. Потом оглядел собравшихся, кому-то улыбнулся, да так, что очень напомнил того, с желтыми зубами, а иным просто кивнул. Потом резковато, чуть более властно, чем было нужно, приказал:
– Начинаем. Рассаживайтесь, очень мало времени. Город нужно восстанавливать… – Потом увидел Ростика, Кима, Еву и Поликарпа. – Ага, вот и наши герои. Да, герои. – Он еще раз осмотрел собравшихся, словно выискивал, кто будет с ним спорить, но таких не нашлось. – Они спасли не только город, они спасли наше будущее. По крайней мере, на некоторое время.
Кто-то высказался в том смысле, что это коллективная заслуга, но Председатель очень выразительно хлопнул ладонью по столу.
– Нет, особенный вклад Гринева и пилотов – ни с чем в сравнение не идет. Это, дорогие мои, следует сразу понимать и впредь не путать.
Он даже говорить по-человечески разучился, подумал Рост. На каком-то очень уж парадном языке… вещает. Наверное, полагает, так и следует говорить Председателю. А ведь чуть больше двух лет прошло с той поры, когда он был простым профессором с очень осмысленными взглядами на жизнь, на управление человечеством, городом, на необходимость выживания тут, в Полдневье.
– Давайте для начала послушаем доклад нашего главного исполнителя этой операции. Просто чтобы быть в курсе дела.
Рост стал рассказывать. Его попытались прервать, когда он описывал, что сделал Боец, то есть Денис Пушкарев, но Рост на это не поддался, он твердо и очень явственно закончил этот эпизод, прежде чем перешел к последующим. Сражение с черными треугольниками тоже вызвало у аудитории противоположные чувства. Были такие, кто принялся поторапливать его, настаивая на том, чтобы доклад был «короче», но были и такие, что выясняли детали, даже переспрашивали. Особенно этим отличался неизменный Вершигора – бывший главред боловской районной газеты. Ему это как бы по должности полагалось, вот он и старался, задавая кучу вопросов, иногда откровенно «на засыпку».
Рассказывая о сражении со стаями обычных леталок, Рост подробно остановился на малых «горбатых» машинках, их организующей силе. Тут уже заинтересовался сам Председатель, он пару раз попросил Ростика описать поведение и внешний вид этих особых машин, а потом спросил, как Рост в горячке боя до такого открытия сумел додуматься. На миг в нем проявился прежний Рымолов, умный и тонкий собеседник, не зараженный чиновничьими манерами… Но лишь на миг. Потом все стало обычным, многие из сидящих за главным Т-образным столом даже не заметили этих изменений.
– А когда мы «довели» их до Одессы, – перешел к последней стадии войны Ростик, – и остановили, хотя это было совсем непросто, то стали кружить не столько вокруг них, сколько над ними. Они подергались в разные стороны, и некоторые принялись садиться. На земле их уже встречал Дондик и…
– Ага, – отозвался Каратаев, – Дондик, значит, тоже в этом принимал участие?
– Я же говорю, Дондик принялся выволакивать севших пурпурных, выстраивал их в колонну, брал под охрану. Наши ребята, правда, нервничали, были перестрелки, но… Как только мы видели, что на земле что-то не то, то пикировали и подавляли пурпурных всей имеющейся огневой мощью. Это помогало, хотя машин, даже уже сдавшихся, поуродовали немало. Это длилось почти до темноты.
– Когда мы поняли, что не успеваем, – вмешался Ким, – то принялись сбивать их. И они приземлились уже все. Так что очень уж усердствовать нам и не пришлось.
– А сколько пурпурных вообще село? – спросил Рымолов.
