Книга Закон военного счастья, страница 80. Автор книги Николай Басов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Закон военного счастья»

Cтраница 80

Что смущало Ростика, которому приказали исполнять должность коменданта, так это относительно медленное строительство Бумажной крепости. Вероятно, люди тут действительно не могли одновременно строиться и производить продукцию, хотя и делали спирт, и давили масло из каких-то семян, и «выкатывали» бумагу во «времянках», то есть в таких местах, где трава наиболее подходила для переработки в пульпу. Эти лагеря все время менялись, чтобы экономить силы на подносе самой травы, воды, а также на возне с отжимом, сушкой и прочим. Как-то так получалось, что люди Полдневья изобрели подобие подсечного земледелия, только «урожаем» было производство бумаги. Тем более что даже на относительно небольшом отрезке у реки – километров пятнадцать, не больше – эту траву никак не удавалось до конца использовать, все время вырастала новая.

Конечно, охрана «времянок» тоже была морокой, и немалой, но для Ростика, одно время обеспечивавшего охрану фермеров, «разогнанных» на десятки километров, да еще и без антигравов, эти хлопоты не казались слишком утомительными – бывало и похуже.

Так они и жили – мобильные лагеря под командованием неизменного Наум Акимыча, который со своими девицами и пацанами «сушил» бумажные листы, где-то в таких же «времянках» работали спиртовики и давильщики масла, крепость медленно, но все-таки подрастала, обещая превратиться к зиме в настоящее фортификационное сооружение, позволяющее контролировать практически всю границу по Цветной реке. Кстати, строителям довольно быстро прислали командира, того самого плешивого бригадира, который перестраивал Ростиков дом по предложению Шира Марамода и который, получив повышение, предложил всем величать его уже «прорабом». В действительности же звали его Иван Васильевич Козелков. Фамилия была, следует честно признать, «говорящая» и мигом объяснившая тягу этого немолодого уже человека определять себя через профессию. Впрочем, и к этому прозвищу довольно скоро все привыкли, а со временем оно показалось даже разумным.

Одно время Ростику доставалось из-за спиртогонных устройств, которые по понятным причинам обслуживались одними женщинами и примерно по тем же причинам с трудом контролировались любой охраной. Но когда трех самых пропащих забулдыг отправили в город, составив довольно резкую бумагу с объяснениями причин, и это дело пошло на лад. Конечно, приходилось, что называется, держать «ушки на макушке», но уже не очень, жесткий контроль алкогольного производства уже не выглядел безнадежным. К тому же, теперь, когда источник практически бесплатного тепла можно было найти и в Боловске, а траву и гнилую картошку из самодельных буртов там даже проще было подвозить к одному месту, у Ростика обещали «забрать» это производство, к его немалому облегчению.

В общем, жизнь установилась крепко. И даже с известным комфортом… Если бы вдруг не пришел приказ очистить от пернатых степи за Цветной. Причем теми силами, которые имелись у Ростика. Приказ был глупым даже по форме, Рост насчитал в нем более десятка грамматических ошибок. И представлялся практически невыполнимым, потому что охотиться за небольшими отрядами пернатых тремя лодками на этих территориях было едва ли возможно.

Рост попробовал было наладить связь с Боловском с просьбой объяснить это распоряжение, обещающее неизбежное нарушение статус-кво, только-только сложившегося на границе, но… То ли его не поняли, то ли попросту не захотели отвечать. Кажется, впервые Ростик заподозрил именно такую манеру обращаться с выставленными на периферию отрядами.

Обдумывая, во что это может вылиться, Ростик пожаловался Киму:

– Слушай, а может, самому смотаться в город?

– Смотайся, – легко согласился Ким. – Отчего же не смотаться?

– Нет, ты все-таки как думаешь – стоит или не очень?

– Если хочешь получить лишний раз по шее, то еще как стоит. Например, еще раз выслушивая нотацию, что приказы всегда необходимо выполнять.

Подсказка была первый сорт. Ростик подумал и решил для пробы полетать над восточными степями. Тем более ему и самому хотелось выяснить, почему там все время горит трава, а по эту сторону реки – очень редко.

И тогда выяснилось, что восточные степи вовсе не оставлены пернатыми без внимания. Скорее наоборот, они оказались напичканы быстрыми и хорошо подготовленными стрелками, располагающими отнюдь не легкими трехкопеечными ружьями, а вполне достойными «двадцатыми» пушечками, и отыскать их среди травы, в специально вырытых ячейках, искусно спрятанных в неровностях местности, было трудно.

Ростик даже поразился – как же безопасно работали на своей территории практически безоружные люди и насколько трудными должны были стать любые попытки проникновения за реку. А спустя несколько дней до него дошло – пернатые согласились с установленным порядком вещей. Право людей находиться в этих степях, трудиться и получать тут какие-то продукты представлялось им разумным. И они понимали, что их переход на левый берег Цветной, на западную сторону, по сути, новое вторжение, может вылиться в противодействие уже не только самой армии. С той силой, которой теперь располагали люди, вполне логичным было бы «наказать» агрессора, устроив налет на ближайшие к этим степям гнездовья пернатых.

Но это вовсе не значило, что они отказывались от защиты своего берега реки, тем более выступая не против бронированных черных треугольных чудовищ, а вполне уязвимых, по сути, разведывательных лодок. В этом заключался принятый в Полдневье способ доведения до соседа своих претензий – не борьбой до победного конца, при которой растрачивались немыслимые материальные и жизненные ресурсы, а обозначением естественного положения вещей.

Осознав это, Ростик все-таки не выдержал и слетал в Боловск. Но безрезультатно. Председатель его, конечно, не принял. Каратаев прочитал бессмысленную лекцию о том, что новые территории им будут необходимы в любом случае, а потому их нужно уже сейчас завоевывать, а Мурат Сапаров, тот самый паренек, который поцапался с Ростиком в первую же встречу и который, как оказалось, уже получил старлейские погоны за проявленный «героизм» при аресте экипажей мелких лодочек, вовсе предложил ему:

– Да ты не волнуйся, Гринев. Ты подбери себе толкового заместителя и сразу прыгнешь в дамки. Ростик удивился, он никогда не думал о службе как о возможности куда-то прыгать, поэтому неудачно пошутил:

– Вообще-то, о том, чтобы прыгать в дамки, обычно мечтают девочки. Впервые вижу, чтобы в этом заключалась цель офицера.

Мурат побагровел, а когда понял, что, собственно, высказал Ростик, стал белым, как бумага. И Ростик осознал, что нажил себе врага. Причем врага более опасного, чем Каратаев.

В общем, поездка не получилась. Приказ ему не отменили, летать и завоевывать новые степи приказали в более весомой форме, а выслушивать его сентенции про мир с пернатыми, чтобы не лишиться поставок зеркал и не отвлекать людей на защиту восточной границы, никто не захотел. Вернувшись на Бумажный, Ростик вызвал к себе Кима и Еву и приказал:

– Полеты на ту сторону реки отменяю. А вот красивые доклады писать придется. Не думал, что на старости лет превращусь в лгуна.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация