Ангел, видимо, куда-то ушел ненадолго. Она не видела и не
слышала его. Но думала она именно об Ангеле.
Он так много дал ей. А главное – это он сам! Иногда он
казался ей величайшим из всех даров. Разве не бывает так, что у девушки сразу
два классных парня, и она честна с ними обоими, и никого не заставляет
ревновать? Разве не бывает, что любишь сразу обоих, не совершая ничего
предосудительного?
Она думала об Ангеле как о своей величайшей любви. Он больше
не был для нее пятном света или пугающе прекрасным видением с пламенным
голосом. Он стал почти обычным парнем, только красивым до невозможности,
невероятно остроумным и сверхъестественным. Узнав, что и сама она обладает
сверхъестественной силой, Джиллиан решила, что он для нее вполне досягаем.
Он абсолютно понимал ее. Никто никогда не знал и не мог бы
узнать ее так, как Ангел. Он знал все ее заветные секреты, самые потаенные
страхи – и все равно любил ее. Его любовь становилась очевидной каждый раз,
когда он заговаривал с нею, каждый раз, когда он появлялся и смотрел на нее
сверкающими глазами.
Я влюблена и в него тоже! Джиллиан это нисколько не
беспокоило. Это же совсем не то, что любить Дэвида. В какой-то мере это чувство
было даже сильнее, потому что никто не смог бы стать ей ближе, чем Ангел, но их
близость не была физической. Она сливалась с Ангелом на духовном уровне,
недосягаемом для обычных людей. Их отношения находились вне обыденного мира.
Они были уникальны.
– Привяжи моего кенгуру, коллега! – Луч света
появился в углу за кроватью.
– Где ты был? В Австралии?
– Навещал Таню и Гимнастку Ким. Рука у Тани забинтована
от плеча до самых пальцев, и она уже не собирается ничего писать. Ким сосет
лекарство и стонет. Беззвучно.
– Прекрасно!
Джиллиан торжествовала, что, конечно, было нехорошо – ей бы
не следовало радоваться чужой боли. Но она не смогла скрыть от Ангела свою
радость, да и девчонки это заслужили. Они очень пожалеют, что связались с
Джиллиан Леннокс.
– Однако нам придется придумать, как решить проблему
раз и навсегда, – сказала она. – И еще, как наладить отношения моих
родителей.
– Я уже работаю над этим. Ангел откровенно разглядывал
ее.
– Что-то не так?
– Нет. Просто любуюсь тобой. Сегодня ты выглядишь
особенно красивой, что звучит абсурдно, конечно, учитывая, что на тебе
фланелевая пижама с мишками.
У Джиллиан сладко забилось сердце. Она посмотрела на пижаму.
– Эта с котятами. Но пижама с мишками – моя любимая.
Она снова взглянула на него и озорно улыбнулась.
– Спорим, я смогу ввести в школе моду на пижамы с
мишками. Можно сделать все, что угодно, – хватило бы решимости.
– Да, ты сможешь все, что угодно, уж это точно. Сладких
сновидений, красавица.
– Глупый. Перестань.
Джиллиан махнула на него рукой. Однако ее щеки все еще
пылали от смущения, когда она улеглась под одеяло и закрыла глаза. Она получила
массу комплиментов и была совершенно счастлива. И красива. И могущественна. И
исключительна.
– Ты слышала про Таню? – спросила ее
Аманда-Предводительница на следующий день, когда они во время перерыва на обед
забежали в комнату для девочек.
Джиллиан смотрелась в зеркало. Она притронулась к волосам
расческой... отлично. Может быть, чуть подкрасить губы? Сегодня она выглядела
очаровательно. Подведенные гипнотические глаза и четкие смеющиеся красные губы.
Или лучше нарисовать не «смеющиеся», а «надутые» губы? Она испробовала
обиженную гримаску и обронила равнодушно:
– Старые новости.
– Нет, у меня есть и новые. У Тани начались осложнения.
Джиллиан перестала экспериментировать с губами:
– Какие осложнения?
– Я не знаю. Температура, я думаю. И вся рука стала
бордовой.
Как – бордовой? Ангел!
Ну , я бы сказал , скорее , розово-лиловой. Рассла бь ся ,
детка. Температура – естественная реакция организма на инфекционную сыпь. Как
на ожог кра пивой.
Но...
Посмотри на Аманду. Она не слишком расстроена.
Возможно , она знает , что Таня путалась с ее парнем. Или у
нее есть какая-то другая причина ее недолюбливать. Но я-то не собиралась
действительно вредить Тане.
Разве? А по-честному?
Ну , не то чтобы совсем... но чтобы она не сильно страдала ,
ты же знаешь. Страдала бы... так... не очень. И все.
Не думаю , чтобы в данный момент она собралась умирать ,
– заметил Ангел весьма сдержанно.
Ладно. Хорошо.
Джиллиан немного смутилась из-за того, что она придала
ерундовой сыпи такое значение. В то же время ей захотелось проверить самой, как
у Тани дела. Впрочем, мимолетное желание было легко забыто. Таня получила по
заслугам. Это всего лишь сыпь. Ну какую опасность может представлять собою
сыпь?
Кроме того, Ангел присматривает за процессом, а Джиллиан ему
доверяет.
Она добавила последний штрих помадой и улыбнулась своему
отражению в зеркале. Определенно, она выглядела настоящей колдуньей.
На шестом уроке посыльные принесли леденцы на палочке,
заказанные в джаз-клубе еще на прошлой неделе. К леденцу привязывалась красной
ленточкой записка, и подарок с пожеланиями отправлялся в школе кому угодно.
Джиллиан набрала себе целую кучу конфет – такую большую, что
все рассмеялись, а Сет Пайлс подбежал и снял их на фото для школьного
ежегодника. После уроков подошел Дэвид и рассыпал всю кучу леденцов,
рассматривая записки и шутливо грозя в воздух кулаком, изображая ревность.
Это был очень хороший день.
– Ну как? – спросил Ангел вечером.
Джиллиан сидела дома одна. Дэвид был занят: мама поручила
ему тяжелую работу – убрать дом перед рождественскими праздниками. Поэтому
Джиллиан и оказалась одна – это означало, что в комнате были она и Ангел.
Она складывала носки и напевала свой любимый рождественский
гимн.
– Уверуем в Господа-а-а... Ангел, ты почему молчишь?
– Я не могу говорить, когда ты так шумишь!.. Ты
действительно счастлива? Она подняла на него глаза:
– Конечно. Если не считать отношений между родителями,
я совершенно счастлива.
– Ну да... популярность... и это все, что тебе надо для
счастья?
– Не-ет... это немного не то, чего я ожидала, –
Джиллиан смешалась. – И это не все, не предел всего, о чем я мечтала. К
тому же я теперь другая.
– Ты колдунья. И тебе нужно больше, чем леденцы на
палочке и вечеринки. Она искренне удивилась:
