– Нет. Это не так.
– Ты испытываешь те же чувства, что и любой другой
человек. Ты не мог быть там счастлив. Никто не смог бы. Ты не хочешь быть
похороненным в Нигде. Если бы я была мертва, я бы возненавидела это место.
Последние слова она произнесла с такой силой, что и сама
удивилась. Ангел отвернулся.
Джиллиан почувствовала свое преимущество. Она наступала.
– Да, возненавидела бы! Вертеться, как на привязи,
вокруг одного и того же места, глядя на то, как другие живут и чувствуют. Быть ничем,
заниматься ничем, не считая мелких пакостей, насылаемых на людей. Разве это
жизнь?.. – Она осеклась, поняв свою ошибку.
Он болезненно усмехнулся:
– Жизни у меня нет.
– Ладно, не придирайся. Разве это существование? Ты
знаешь, что я имела в виду. Это же гадко, мерзко, это отвратительно!
Лицо Ангела передернулось, как от боли. Он вихрем унесся от
нее. И впервые с момента их встречи Джиллиан заметила, что он в смятении. Он
метался, как животное в клетке, и его волосы развевались, будто на ветру...
Джиллиан торопилась закрепить отвоеванное преимущество.
– Это ничем не лучше, чем гнить там. – Она пнула
сухую траву у могилы.
Он стремительно вернулся обратно, и глаза его сверкнули
неестественно ярко.
– Джиллиан, ты что, не понимаешь? Я и есть там!
Вся ее кожа покрылась мурашками, и она на мгновение лишилась
дара речи. Невероятным усилием воли она заставила себя успокоиться и спросила
ровным голосом:
– В этой могиле?
– Нет, но я покажу тебе где. Хочешь?
Королевским жестом он пригласил ее спуститься с лестницы, пропуская
вперед. Джиллиан заколебалась... и пошла, чувствуя его присутствие за спиной.
Сердце у нее дико колотилось. Они словно соревновались, кто
кого быстрее уничтожит.
Но она должна была это сделать, должна заставить его
говорить, добраться до его гнева, боли и отчаяния и все узнать.
Они соревновались, чья воля сильнее, кто крикнет громче, в
ком меньше жалости, кто дольше продержится...
Приз – душа Ангела.
Она чуть не слетела с лестницы. Слишком темно, чтобы
разобрать, куда ступаешь. «Кроме того, – отметила она про себя, –
становится все холоднее». Что-то похожее на ледяной ветер пронеслось мимо нее –
и сияние осветило тропинку впереди. Ангел шел по ней, не оставляя следов на
снегу. Джиллиан, спотыкаясь, спешила за ним.
Они направлялись в сторону нового участка кладбища. И мимо
него – на самый новый.
– Здесь, – сказал Ангел и повернулся к ней лицом.
Его глаза блестели, словно от слез. Он стоял, облокотившись на могильный
памятник, и освещал его сиянием собственного тела.
Джиллиан охватил озноб.
Это было именно то, что ей нужно, именно то, о чем она его
просила... Но все же при виде его могилы у нее волосы встали дыбом.
Он похоронен здесь. Здесь, под этим могильным холмом,
покоится тот, кому она так доверяла… и кого так любила... Под звук его голоса
она засыпала вечером и просыпалась по утрам...
И этот человек, оказывается, лежит в гробу! Если только уже
не рассыпался в прах. Нет ни золотых волос, ни прекрасного лица, ни мягкой
улыбки... Осталось лишь прочесть его имя, выгравированное на камне.
– Я здесь, Джиллиан, – пропел он с завыванием
из-за гранитной плиты, изображая из себя вампира. – Подойди и поздоровайся
со мной.
Он рассмеялся... с ненавистью. Дико, безрассудно, горько.
Сейчас он способен на все.
Но, вопреки логике, сковывавший Джиллиан ранее болезненный
ужас вдруг рассеялся.
И слезы хлынули у нее из глаз в три ручья, леденея на щеках.
Она рассеянно вытирала их, медленно опускаясь на колени перед могилой.
Казалось, она забыла о том, что Ангел стоит рядом.
Джиллиан молитвенно сложила руки, склонила голову и застыла
в немой мольбе Богу, божеству, кем бы он там ни был.
Потом она сняла перчатку и голой рукой аккуратно расчистила
надпись.
На гранитной плите с округлым верхом было написано: «С
любовью нашему сыну Гари Фаджеону».
– Гари Фаджеон, – прошептала она нежно и взглянула
на фигуру за камнем. – Ты – Гари?
В ответ он попытался рассмеяться, но смех получился
натянутым и фальшивым.
– Приятно познакомиться. Я жил в Стэрбеке, мы почти
соседи.
Джиллиан опустила глаза. Дата рождения – восемнадцать лет
назад. А дата смерти – прошлый год.
– Ты умер в прошлом году. Тебе всего семнадцать?!
– Маленькая дорожная авария, – объяснил он. –
Я был мертвецки пьян.
И опять дико расхохотался.
Джиллиан вспомнила о своей задаче.
– Господи, неужели? Значит, ты на славу повеселился при
жизни?
– Что есть жизнь? – Он зло оскалился. – «Гори,
сгорай, короткая свеча...» или что-то в этом роде.
Джиллиан не позволила ему себя отвлечь.
– Что ты натворил? Самоубийство? Это и есть твое
преступление? А что за незавершенное дело?
– А тебе необходимо все у меня выпытать, да?
Ладно, отступим, – он пока не поддается. Может, стоит
испробовать некоторые женские приемы?
– Я думала, ты доверяешь мне, Ангел. Я думала, мы
предназначены друг другу и у нас одна душа...
– Думала? Но теперь ты знаешь, что нет... потому что ты
нашла свою настоящую любовь – – этого ублюдка. – Гари внезапно улыбнулся
своей великолепной улыбкой. – Ну и пусть! Пускай у нас и не общая душа,
но, знаешь, мы связаны. Мы родственники. Дальние, однако родство
прослеживается.
Джиллиан уронила руки. Догадка поразила ее, она впилась в
него взглядом. Нет, она была не совсем уверена.
Впрочем, она и раньше чувствовала...
– Тебя никогда не удивляло, почему у нас одинаковый
цвет глаз? – Он смотрел на нее сверху вниз. И в обступившей их тьме глаза
его сияли, как синее пламя. – Я имею в виду, они не совсем обычные. Такие
глаза были у твоей прабабушки Элспет, а также у ее брата-близнеца Эммета.
Близнецы!
«Ну конечно! Потерянные дети Харман, сказала Мелусин. Элспет
и Эммет».
– И ты...
Он ухмыльнулся.
– Неужели дошло? Да, я правнук Эммета.
Теперь Джиллиан многое поняла. Ее мысли неслись галопом.
– Так ты тоже колдун. Поэтому ты знаешь и заклинания, и
магические ритуалы, и еще много чего. Но как ты узнал о своем происхождении?
– Пришли какие-то идиоты из Рассветного Круга, –
сказал Гари. – Они искали потерянных колдунов и смогли вычислить потомков
Эммета, Мне рассказали достаточно для того, чтобы я понял, какой силой обладаю.
А потом я велел им убираться.
