– Не уверен, – четко произнес Ростик, – еще много чего будет, по-моему… Но для начала – да, пожалуй, это то, чего можно было ожидать.
– Отправляйся сейчас же на Алюминиевый, – решил Дондик, отодвигаясь от стола, показывая этим, что совещание закончено, – разузнай, что там и как, и, пожалуйста, не забудь мнение Германа Владимировича, – он мотнул головой в сторону Герундия.
– Есть. Не забуду, – ответил Ростик.
А что ему еще оставалось?
Глава 5
Сумрачный подвал, который так не показался Ростику в прошлый раз, сейчас выглядел почти цивилизованно. Он был довольно ярко освещен какими-то зеркалами, которые образовывали сложную ломаную линию от большого зеркала, выставленного под солнце. Пол из литого камня был почти дочиста вымыт и выметен, так что при желании на нем можно было бы танцевать. Даже стены были промыты до высоты, до которой хватало поднятых рук бакумуров.
Рост слегка недоверчиво покосился на Сонечку, которая тут всем заправляла, и хмыкнул. Такая девчоночья тяга к чистоте его немного умилила. Примерно то же самое мнение обуревало и Кима, который не очень громко, но отчетливо буркнул:
– Сонь, ты бы еще сюда вязаные коврики постелила и картинки из журналов по стенам расклеила.
Соня немного недоверчиво воззрилась на Кима, потом так же негромко ответила:
– Ты не понимаешь, парень.
– Чего я не понимаю?
Не ответив и гордо тряхнув хвостом, в который были собраны ее волосы, Сонечка повернулась к тому новообразованию, которое они вместе с начальством рассматривали прошлый раз.
– Все-таки хотелось бы понять, что это такое? – предложил поделиться мнениями Пестель. Он стоял чуть поодаль, его голос прозвучал очень звонко и с эхом.
– Я, – Сонечка помялась, но положение хозяйки взяло вверх, она еще раз мельком окинула Ростика взглядом, как бы проверяя, позволено ли ей будет говорить в его присутствии, потому что именно он обычно разбирался в сложных ситуациях лучше всех, и выдохнула: – Мы решили, что это… как бы яйцо, из которого нечто вылупляется.
– Вот как? – не слишком определенно отозвалась Лада, но с явной поддержкой Сонечке.
– Эта штука ломается, как яйцо, – продолжила Сонечка. – Вот трещина, вот и вот.
Трещины действительно разбили «скорлупу» огромного овала, но что из него могло вылупляться нечто, в принципе требовало доказательств.
– Не слишком ли оно, то есть яйцо, – снова продемонстрировал скептицизм Пестель, – великовато для яйца? Это какого же размера должно быть?..
И он, вдруг вытащив из кармана небольшой блокнот и огрызок карандаша, принялся что-то вычислять. Рост покосился на него с неодобрением. Бумага и карандаши были редкостью теперь в Боловске, их следовало бы экономить, проделать простые умножения-вычисления можно было бы и на песке палочкой, в крайнем случае – пальцем. Правда, усилиями бакумурской части местного гарнизона песка или пыли тут теперь не наблюдалось.
– Понятно, – кивнула Лада. – Ты попросту устроила тут родильное отделение.
Такого определения, хотя оно было необыкновенно точным, Сонечка не ожидала и отвернулась теперь уже от всех. Кажется, несмотря на возраст, опыт и солидное положение даже в боловской иерархии, она побаивалась, что над ней будут смеяться. Какая-то она слишком чувствительная сделалась, решил Ростик.
Впрочем, замечать всякие такие вот нюансы было сейчас не время. Это у него получалось автоматически, а думать все-таки следовало о другом. О том, что должно было из этого… яйца получиться.
– Я против того, чтобы эту штуку считать яйцом, – сказал он неожиданно для всех, Лада даже слегка дрогнула.
– Почему? – спросил Пестель и шагнул поближе.
– Яйцо, или зерно, или что-то подобное всегда имеет достаточно возможностей для саморазвития. Уж не знаю, как это у них происходит, но их можно переносить, к тому же им необходима благоприятная среда и все такое. А это… – Он повертел пальцами в воздухе, пробуя найти подходящее слово. – Это скорее следует назвать автоклавом, так кажется, в биологии всякие пробирки для гомункулов называются?
– Называются, – подтвердил Пестель. – Только что же это за гомункулус, если принять во внимание объем автоклава? У меня получилось, что оно… То, что оттуда выползет, если выползет, может весить тонн семь, и рост у него будет… соответствующий, если принять, что оно будет смахивать на человека.
– Может, вызвать сюда стрелков? – спросила Лада.
– Нет, – резковато отозвалась Сонечка. – Мне кажется, ничего лишнего тут быть не должно.
– А когда оно, собственно, собирается вылезти? – зевнул Ким. – Ждать – дело неплохое, но слишком долго тут болтаться – глупо.
– Я не знаю точно, – зачастил вдруг Ромка, явственно опасаясь, что его прервут и не дадут договорить, – но мы вглядывались в это… яйцо, или в автоклав, если снизу через пол действительно подведены всякие питающие трубки… – Он сбился, слегка покраснел, но это же позволило ему и мобилизоваться. Он даже головой чуть дернул. Рост узнал этот жест, он и сам так делал, когда волновался. – И вот что нам показалось, его рождение… или вылупление, можно стимулировать.
– Во-первых, кому это – нам? – спросил Ким.
И откуда-то сбоку, из-за угла, совершенно не освещенного солнечными отражателями, вдруг выступил Витек Кошеваров, сын Раи Кошеваровой и, буквально с пеленок, Ромкин друг. За ним еще более неясно проявилась фигура Ефрема, сына Сонечки от ее первого мужа – Бойца, которого Рост никогда не мог забыть. Поднапрягшись, Ростик почему-то вспомнил, что Сонечка, да и многие другие, величали его детским прозвищем – Фрема. Или Фремом, но сейчас это было неважно.
– И мне, – на всякий случай добавила Сонечка. Вероятно, чтобы поддержать этих вот пацанов.
– А во-вторых, – продолжил Ким, – поясни, пожалуйста, как это – стимулировать?
– Нужно ему показать, что мы рады будем, если он появится, – тихо отозвался Ромка.
– Ты что же, считаешь, что оно, как Рост говорит, нас читает? – спросила Лада.
М-да, решил Ростик, с лидерскими повадками у Ромки пока не слишком. Может, он этому и не научится. Тогда, пожалуй, ему один путь – в университет, а не в офицеры. Без ясно обозначенного волевого фактора хороших командиров не бывает.
– Рост, – позвал Пестель, – ты что-нибудь понял?
– Пробую, – со вздохом признался Ростик, подошел к автоклаву чуть ближе. Оглянулся. – Сонечка, мне говорили, что тут чуть не половина старцев аймихо собрались, а мы еще ни одного не видели.
– Они наверху, позвать?
– Не надо, если сами не хотят в этом участвовать, значит, у них есть на то причины.
Аймихо были сложным народом, могли помогать и издалека, если вообще согласны помогать.
Рост попробовал расслабиться, потом нашел свои мысли чересчур сумбурными и отвлеченными от дела, за которое ему полагалось бы взяться. Сесть нужно, подумал он, будет легче, но стоит ли? Как-то это все… по-шамански выходит.
